В ноябре 2018 года правительство утвердило «дорожную карту» по совершенствованию правового регулирования земельных отношений на ближайшие два года. Вслед за уточнением норм оборота земли в Белом доме рассчитывают установить прозрачные правила ее использования, в первую очередь это коснется земель сельхозназначения. О том, чего ждать от нового этапа реформы и почему Градостроительный кодекс понятнее Земельного, “Ъ” рассказал глава департамента недвижимости Минэкономики Алексей Бутовецкий.
— Какова целевая модель земельных отношений?
— Структура земельного законодательства понятна, но земля — это уникальный объект, она выступает сразу в трех статусах. Это природный ресурс, средство производства в сельском и лесном хозяйстве и объект недвижимости. Из-за этого всегда возникают конфликты. Экологи говорят: ничего не трогайте, надо оставить землю в первозданном виде. Аграрии и лесники говорят: ее надо использовать для выращивания сельхозпродукции или заготовки древесины. Строителям не интересно ни то, ни другое, они хотят на ней строить.
Идущая в РФ реформа была ориентирована в первую очередь на гражданский оборот — и в этой части она практически завершена. Но хотя предмет земельного законодательства, как он определен в 3-й статье Земельного кодекса,— это использование и охрана земли, этим магистральным направлениям в нем практически не уделено внимания. Появилась необходимость решить вопрос, как определять правовой режим земельного участка, как понять, что на нем можно делать, чтобы деятельность не нарушала правила охраны окружающей среды, интересы сельского и лесного хозяйства и давала возможность градостроительному развитию. Это — главный вопрос современного развития земельного законодательства.
— Земельная реформа идет не первый год, и нынешний Земельный кодекс уже очень далеко ушел от редакции 2001 года. Что уже сделано и что еще предстоит?
— Усложнение законодательства — это общая тенденция, с течением времени стало все меньше простых, рамочных законов, каким был Земельный кодекс. Это не наше желание — его диктует судебная и правоприменительная практика, обращения граждан и юрлиц, необходимость решения реальных практических проблем, с которыми сталкиваются участники земельных правоотношений.
На первом этапе реформы в 2014 году были пересмотрены все нормы, связанные с предоставлением земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности. Это была традиционно коррупциогенная среда, где практически все было отдано на усмотрение чиновника: если он не хотел, чтобы человек получил землю, его можно было загонять до упада. Люди бросали инвестпроекты либо использовали участки самовольно без оформления документов.
Закон 171-ФЗ от 23 июня 2014 года готовился семь лет, многие были отрицательно настроены в отношении такой реформы, было серьезное противодействие. Видно было, что далеко не все заинтересованы в том, чтобы установить перечень документов для каждой процедуры, их сроки, закрытый перечень оснований для отказа в предоставлении участка и административную ответственность за нарушения. Закон получился огромным, почти 400 страниц — в Госдуме, в предпринимательском сообществе его называли чуть ли не новым Земельным кодексом. Тогда это была серьезная эмоциональная победа, стало понятно, что в этой сфере могут быть такие большие реформы.
Второй этап — 2015 год, реформа законодательства об изъятии земельных участков для государственных и муниципальных нужд, 499-ФЗ. Тогда звучали опасения, что это делается в угоду каким-то непонятным компаниям, что частный бизнес будет инициировать эти изъятия. Над этим законом активно работала специальная рабочая группа в Госдуме. Более полугода депутаты всячески отбивали попытки упростить процесс изъятия путем снижения гарантий прав собственности граждан и организаций. В результате получился баланс публичных и частных интересов, вместо упрощения — прозрачность и понятные правила изъятия, в Земельном кодексе мы напрямую прописали, как рассчитывается возмещение при изъятии. Конечно, люди все равно негативно оценивают такие действия государства, когда дело касается изъятия частной собственности — там и слезы, и под трактор некоторые могут кинуться,— но с точки зрения правового регулирования изъятия недвижимости в настоящее время у нас вопросов практически нет.
— В чем смысл отказа от земельных категорий и перехода к зонированию?
— Сейчас в Земельном кодексе у нас есть семь категорий земель: это земли населенных пунктов, земли особо охраняемых территорий и объектов, земли промышленности и иного специального назначения, земли лесного фонда, водного и земли запаса. В рамках каждой категории есть разрешенное использование. И есть еще Градостроительный кодекс, он вообще ничего не говорит про категории, зато с точки зрения определения режима использования более понятен и прозрачен. Мы видим карту муниципального образования с зонами жилой, коммерческой застройки или зонами сельхозиспользования, регламент, параметры разрешенного строительства, виды разрешенного использования. А Земельный кодекс с категориями непонятен: у категорий нет границ, они не ложатся ни на какую карту, это просто такой механизм. Зато их нужно менять. Правительство постоянно, чуть ли не раз в неделю выпускает распоряжение о переводе участка, находящегося в федеральной собственности. К примеру, недавно мы согласовывали перевод земельного участка площадью 8 кв. м из категории земель сельхозназначения для размещения наземного элемента подземного газопровода. При этом все градостроительные решения уж давно приняты, все газопроводы везде отражены, градостроительные документы есть, вся страна покрыта документами территориального планирования и документами зонирования.
Получается, что категории — это искусственный барьер, тормоз в развитии земельного законодательства, о чем говорит и бизнес. В 2012 году было поручение президента: принять закон о переходе от категорий земель к территориальному зонированию, обратив особое внимание на защиту сельхозугодий и иных особо ценных земель. Проблема в том, что сейчас градостроительное регулирование, а конкретно градостроительный регламент, который должен определять правовой режим земельного участка, не распространяется на сельхозугодья, на лесной фонд. Там должно быть что-то свое — но этого нет.
— Прежние попытки реализовать это поручение не увенчались успехом...
— Когда правительство в 2014 году заходило с этой инициативой в Госдуму, там разгорелся спор, что мы потеряем земли сельхозназначения и земли особо охраняемых природных территорий, потому что их границы не определены. Аграрии и экологи выступили против. Хотя тот законопроект именно это и предусматривал: все работы по определению границ должны были быть завершены к 1 января 2025 года, с учетом возможностей бюджета, после чего категории должны были быть отменены и вступало в силу зонирование.
— Зачем?
— Самый важный момент — все должно быть на одной карте и в одном масштабе, чтобы не было задвоенности. У всех министерств свои задачи, каждое использует свой информационный ресурс. Есть государственный лесной реестр, есть единый государственный реестр недвижимости — они развивались параллельно. Правительство Московской области — как первопроходец — попробовало их совместить, что в конечном счете привело к необходимости лесной амнистии…
Нужно в переходных положениях написать, что куда попадает при зонировании: садоводство, культурные объекты, лесное хозяйство, сельскохозяйственные земли и т. д., чтобы не оставалось белых пятен. Нужно будет посмотреть: если орган местного самоуправления включил, например, мелиорированную пашню не в зону сельхозугодий, а в зону жилой застройки — он должен будет ее перезонировать и пашню включить в сельскохозяйственную зону. Важно, что этот закон заставит всех сказать правду: если у вас по документам пашня, а там давно растут березы или дымит завод, то ее в зону сельхозиспользования включать не нужно. Нужно провести полевые работы на территории и реально оценить: экономически, с природоохранной точки зрения что там происходит.
— Как будет работать этот механизм?
— Очень просто: 98% правил землепользования и застройки, те самые документы зонирования, уже утверждены по всей стране. Если закон будет принят, муниципалитет должен будет сравнить его и свою карту — правильно ли они зонировали территорию — и внести соответствующие изменения.
— За свой счет?
— Когда этот вопрос возник в 2014 году, рассматривалась возможность выделения средств из федерального бюджета и муниципальным образованиям, и субъектам, чтобы сделать все в предусмотренные сроки. Сейчас это вопрос местного значения: правила землепользования и застройки разрабатываются и утверждаются за счет местного бюджета либо субъектами РФ на основе перераспределение полномочий. Ясно, что муниципалитеты не справятся с этой работой в финансовом плане, поэтому федеральные средства понадобятся. Первоначально речь шла о 10,5 млрд руб., теперь нужно заново посчитать, сколько потребуется. Сейчас этот вопрос прорабатывается, когда дело дойдет до внесения законопроекта в правительство, финансовая часть будет согласовываться с Минфином.
— Сами полевые работы будут проводить муниципалитеты?
— В зависимости от того, каких зон это касается. Все вопросы территориального зонирования — это полномочия муниципалитета. Вопросы планирования и использования земель сельхозназначения — это полномочия субъектов. По мнению Минсельхоза и по мнению субъектов, муниципалитетам не стоит отдавать эти полномочия, должен быть какой-то контроль. А земли лесного фонда находятся исключительно в федеральной собственности — это тема Рослесхоза.
— Что мы увидим, проснувшись 1 января 2025 года?
— Прозрачную картину: отсутствие категорий земель, карты территориального зонирования на территории каждого муниципалитета, в каждой зоне — перечень видов разрешенного использования, причем основанный на том, что реально есть на земле. Мы получим карту зонирования, где для каждой зоны установлен правовой режим земельных участков, и понимание, как его определять. Все сведения будут внесены в ЕГРН, и любой человек сможет через публичную кадастровую карту или выписку запросить из него информацию.
— То есть весь массив земель РФ к 2025 году будет описан и занесен в ЕГРН?
— Надеемся, что так.
— А какая доля учтена сейчас?
— Сейчас в ЕГРН содержатся сведения о 60 млн земельных участков, из них 47% — без точных границ. При этом государство не знает, сколько их туда не внесено: документы о правах на землю выдавались с 1922 года, их множество разных видов — «розовые», «голубые» свидетельства, у нас их по цветам принято различать. Бумажные свидетельства, выданные после вступления в силу закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» 1997 года, особой ценности не представляют — эти права подтверждаются записью в реестре, а вот утрата «розового» свидетельства может быть очень болезненна. Поэтому мы призываем всех граждан: придите и внесите сведения в ЕГРН, уточните границы своих земельных участков. К счастью, они сами постепенно приходят к пониманию, что это нужно сделать, и реестр каждый день пополняется.
Интервью подготовила Надежда Краснушкина
SIA.RU: Главное
