"Лихие 90-е" -- так принято называть десятилетие, в которое для России уложилась эпоха накопления первоначального капитала, со всеми особенностями этого сложного периода: становлением рынков, криминальным разделом сфер экономического поля, формированием организованных преступных группировок. От этого "гангстерского" времени нас отделяет какой-то десяток лет. Однако, кажется, что возврата к прошлому уже не будет. Так ли это? И почему Россия в свое время с такой готовностью окунулась в пучину криминальных разборок? Об этом и о многом другом мы беседуем с социологом и философом, автором нашумевшей на Западе книги "Силовое предпринимательство в России" Вадимом Волковым.
-- С вашей легкой руки в мировой научный оборот введен термин "силовое предпринимательство". Что он означает?
-- В центре нашего исследования были разнообразные неформальные силовые организации и частные охранные предприятия, укомплектованные персоналом самого разнообразного происхождения -- от профессиональных уголовников до работников правоохранительных органов, от бывших спортсменов до членов казачьих объединений, которые активно занимались специфическим видом коммерческой деятельности, применяя силу, угрозы, давая гарантии, разрешая конфликты и контролируя исполнение решений. Этот вид деятельности и называется "силовое предпринимательство".
-- Если брать "новую" Россию, то с чего начиналось "силовое предпринимательство" в этот период?
-- Пожалуй, начало было положено в 1988 году -- когда появился закон о кооперации, создавший правовую основу для возникновения частных компаний (кооперативов). Это было такое осторожное начало легализации частной собственности в тогда еще социалистическом государстве. Один из шагов к рынку.
Вторым фактором, сыгравшим немаловажную роль, стали меры по ограничению торговли алкоголем в 1987 году -- "сухой закон", объявленный Михаилом Горбачевым. И третье событие -- вывод советских войск из Афганистана (1989 год).
Именно в таком историческом контексте разворачивается первый этап "силового предпринимательства": молодые люди из числа спортсменов, воинов-афганцев и, отчасти, криминальные элементы открывают для себя новый способ заработка -- вымогательство у недавно появившихся предпринимателей-кооператоров. Для силового воздействия используют кулаки, ножи, бейсбольные биты...
Эти люди организуют нелегальную (преимущественно ночную) продажу алкоголя. Кстати, очень важный момент в становлении "силового предпринимательства": торговля спиртным обеспечила им доходы и научила навыкам организации бизнеса. Поставки товара, оптовые закупки, розничная дистрибуция через таксопарки и частные нелегальные магазины на квартирах... Нужно было учиться договариваться, выполнять контрактные обязательства, "отстегивать" милиции, чтобы не трогала... Фактически -- создавать некий бизнес.
Примерно с 1992 года наступает второй этап "силового предпринимательства", который длится до конца 90-х гг. Начало локальных конфликтов -- в Приднестровье, в Абхазии, вывод советских войск из Западной Европы. Появляется рынок огнестрельного оружия. Бейсбольные биты забыты. Наступает гангстерский этап. Это уже более сложные виды силового предпринимательства -- не только вымогательство и "крышевание" на больших розничных рынках. Благодаря изменениям в законодательстве появляются частные банки, придумываются крупные аферы - финансовые пирамиды, "дело о фальшивых авизо". За любой финансовой пирамидой стояла какая-либо ОПГ. Например, за "Властелиной" -- подольская группировка, вложившая потом деньги в "Союзконтракт". Эта организация за два-три года захватила две трети российского рынка замороженной курятины. Это очень важный момент в истории накопления кэша оргпреступными группировками, поскольку эти деньги потом будут вложены в покупку реальных активов вплоть до алюминиевых заводов.
То есть бизнес становится более масштабным, межрегиональным, а то и международным. А это уже для бандитов довольно серьезная функция на рынках -- обеспечивать гарантию контрактных отношений, поручительство за возвраты кредитов, информационное обслуживание.
На рынках нужна предсказуемость, а значит, нужна информация об "игроках". А где ее взять? Нет еще никаких бюро кредитных историй, консалтинговых фирм, баз данных по участникам рынка... Есть какие-то личные контакты на уровне "я с ним работал (служил, занимался спортом, и т.п. -- я его знаю)". Все пронизано частными сетями доверия, по которым осуществляются рыночные трансакции. Силовое предпринимательство монополизирует функцию частного регулирования рыночных трансакций, хотя члены ОПГ вряд ли понимают, какую роль на рынке играют.
-- Как "силовые предприниматели" делили сферы влияния?
-- По принципу "кто раньше захватил" -- кто первый сказал "мы здесь работаем", и не нашлось тех, кто бы это оспорил. А дальше работает принцип "мы уже здесь были, есть, и потому это наше". Отсюда конфликты -- не всегда ясно, где проходят границы между "мое" и "чужое".
Кроме того, нередко раздел сфер влияния идет по территориальному признаку ("мы росли возле Уралмаша -- теперь все это наше"). Но потом силовое предпринимательство довольно быстро вырастает из локальных территорий и приобретает отраслевой характер. Если речь идет о торговле, инвестициях в какие-то предприятия, то понятно, что это уже отраслевые вещи и дальше начинается переплетение: что-то решается через переговоры, что-то насилием.
Наступает этап формирования устойчивых брендов преступных сообществ: тамбовские, уралмашевские, солнцевские, казанские, измайловские. Все это -- своеобразные торговые марки "силового предпринимательства". В это же время зарождается и легальный частный охранный бизнес.
-- Что послужило толчком к дальнейшей "эволюции"?
-- Ситуация сохранялась до 1998 года. Но кризис многое изменил, в том числе и форму жизни "силового предпринимательства". Третий этап (завершившийся примерно в середине 2000-х) -- это уход силового предпринимательства в легальный бизнес. Криминал проигрывает в конкуренции с частными охранными фирмами (милицией и ФСБ). В отдельных регионах конфликты с властями приводят членов ОПГ на скамью подсудимых и в тюрьму. В крупных регионах складываются свои финансово-промышленные группы.
Последний этап "силового предпринимательства" (в котором мы и живем) -- это огосударствление. Государство берет на себя силовые функции и осуществляет их с помощью правового принуждения.
-- Почему же "силовое предпринимательство" в его гангстерском варианте исчезло?
-- В ответе на этот вопрос пересекается несколько мощных трендов. Во-первых, приход Путина и вместе с этим явное усиление государственности. Далее -- укрепление судебной системы. Очень важно, чтобы судебная система и сами законы работали и устраивали игроков рынка. В противном случае они ищут альтернативные способы решения своих споров. Еще один тренд -- точечная борьба государства с преступными группировками.
Но, пожалуй, самая главная причина исчезновения ОПГ -- бандиты стали инвестировать в легальный бизнес, и их образ жизни изменился. Если вы обзаводитесь легальным бизнесом, вам уже не хочется бегать на "стрелки", рисковать своей жизнью. Вы начинаете смотреть на закон, стремитесь дружить с региональными властями, потому что для вас важно, чтобы ваши заводы, торговые компании, фирмы и т.д. работали. Вы не хотите идти в тюрьму. У вас теперь семья, дети и собственность -- вам есть, что терять. Все это является мощным стимулом перехода к "мирной" жизни. У "братков" в 90-е ничего не было за душой, кроме "тачки", "стволов", любовниц и прочих атрибутов "лихой" жизни (кстати, с высоким процентом смертности). А потом те, кто выжил, совершенно органично вступили в другую биографическую фазу -- возраст зрелости. И это накладывалось на то, что происходило в целом со страной.
Из-под "крышного" бизнеса тоже выбита почва -- его вытесняют легальные охранные фирмы, которые более предсказуемы, с ними предпринимателям легче работать.
И последнее: предприниматели научились договариваться. Появилась деловая культура. Информация, опыт, деловые сети, ассоциации... Трансактные услуги, которые раньше оказывали бандиты, стали невостребованными.
-- Наследие 90-х в каком-то виде проявляется в наше время -- в особенностях ведения бизнеса, в корпоративной культуре, в образе жизни?
--Мне кажется, нет. Субкультура, которая исходит от милиции и ФСБ, оказала гораздо большее влияние на бизнес 2000-х, чем бандиты. Потенциал последних оказался очень ограниченным, а их доли в бизнесе -- довольно небольшими (примерно 3-5%). Они отстали на очередном историческом повороте -- в 1999-2003 годах, в период массовых заказных банкротств.
Когда пошел процесс построения крупных вертикально-интегрированных отраслевых холдингов, этим уже занимались люди гораздо более высокой квалификации, с другим жизненным бэкграундом, с армией юристов, с серьезными службами безопасности, в составе которых действующие и бывшие сотрудники ФСБ. И вот на этом витке бандиты отстали, хотя и сохранили кое-где свои 3-5% в среднем бизнесе -- торговле, барах, ресторанах, автостоянках.
-- Угроза русской мафии и ее влияние на Западе -- это миф?
-- Да, в основном это миф. Хотя были отдельные страны, где русская мафия действительно присутствовала -- в частности, в Испании. Правда, "засветилась" не тем, что захватила какие-то сектора экономики. Просто русская мафия в этой стране осуществляла некий транснациональный бизнес, который заключался в обслуживании коррупционных потоков российских госслужащих. Что я имею в виду? Если, допустим, служащий какого-либо российского министерства получал взятку, чаще это были не деньги, а, к примеру, недвижимость за рубежом. Испанская прокуратура провела расследование, в ходе которого выяснилось, что занималась этими делами тамбовская преступная группировка.
Все лидеры ОПГ по этому делу были арестованы в 2008 году. Они владели фирмами по торговле недвижимостью, там были очень большие обороты.
-- Есть сектора экономики, которые системно не регулируются государством, и присутствие в них мафии, получается, неизбежно? К примеру, в лесной отрасли контроль государства очень слаб. Почему это происходит, как вы думаете?
-- Причин множество. Могут быть и внеэкономические. Почему государство что-то не регулирует? Потому что тот или иной вид деятельности запрещен законом. Власть не регулирует рынок наркотиков, а только пытается с ним бороться. Но рынок этот все равно есть. Проституция тоже. Все, что подпадает под моральный запрет, вся так называемая экономика пороков -- это сектора, которые государство не регулирует. И это всегда будет полем действия мафии.
Что касается легальных сфер, появление в них мафии связано, возможно, с избыточным госрегулированием, которое ведет к миграции субъектов этого регулирования за пределы юрисдикции органов власти. Если закон трудно (или дорого) исполнять, появляется альтернативный теневой сектор, в котором вопросы решаются проще.
Допустим, выселение жильцов и скупка недвижимости при больших девелоперских проектах в некоторых странах невозможны легальным путем (к примеру, в Японии), потому что государство жестко держит сторону собственников жилья. Их невозможно выселить. Этим традиционно занимается японская мафия Якудза -- в принципе, при полном попустительстве властей. Да, это политика двойных стандартов. Принять такое законодательство, которое позволило бы более оперативно выкупать собственность жильцов или выселять их из тех домов, которые намечены под снос, по политическим причинам власти не могут. А развиваться надо. И здесь возникает конфликт между интересами участников рынка и позицией регулятора. Благодаря этой нестыковке и появляются люди, которые "решают вопросы".
Экономическая жизнь подвижна. В разных обстоятельствах в разное время появляются и будут появляться возможности для того, чтобы частные "силовые предприниматели" существовали.
-- Возможно ли в России возвращение каких-то форм силового предпринимательства времен 90-х годов?
-- Да. В любой момент, как только образуется какая-то сфера, где есть дефицит власти, пробел в госрегулировании, найдутся люди, готовые к тому, чтобы превратить этот дефицит в источник своего дохода. У нас полмира слабых государств, в которых криминалитет занимается "силовым предпринимательством". Нужно четко понимать: силовое предпринимательство всегда было, есть и будет. Оно лишь меняет формы.
Екатерина Вырупаева
SIA.RU: Главное
