Глава Счетной палаты и один из основных экономических идеологов Кремля Алексей Кудрин рассказывает о своих взглядах на приоритеты, на которых нужно сосредоточиться при неизбежном формировании антикризисной политики, чтобы использовать ситуацию для запуска необходимых стране реформ. В перечне господина Кудрина – здоровье и доходы граждан, экономические свободы и адекватное госуправление, остальное может и подождать.
Разразившийся в 2020 году кризис, связанный с пандемией COVID-19, спровоцировал уже два типа реакций от государств, общества, экспертов. Первый тип – антикризисный. Это меры реагирования на кризис со стороны правительств и бизнеса, которые призваны смягчить его удар. Второй тип – визионерский. Сейчас лучшие мировые эксперты рассуждают о том, как «мир никогда не будет прежним». На мой взгляд, сегодня остро встала проблема отсутствия практических «сшивок» этих двух типов реакции, антикризисной и стратегической политик. Если сосредоточимся только на тактике, то с симптомами мы справимся, но застарелые болезни нашей экономики не вылечим.
Поскольку именно стратегические ориентиры должны становиться во главу угла при определении мер средне- и долгосрочной политики, я бы хотел предложить ряд вопросов, ответы на которые во многом сформируют стратегию действий после прохождения острой фазы кризиса.
Первый блок вопросов посвящен развитию международных экономических и политических отношений. Как поменяется глобализация? Продолжат ли нарастать конфронтационная логика, противостояние в виде торговых или ресурсных войн – или же во главу угла встанет общая выгода от сотрудничества, даже если по некоторым направлениям участники договоренностей будут проигрывать? Будут ли государства наращивать военные расходы или же станут направлять больше ресурсов на развитие, понимая, что именно экономический спад – главная угроза безопасности?
Второй блок вопросов посвящен развилкам в сфере экономической политики. Станет ли национализация важным элементом антикризисной и посткризисной политики государств или затронет только некоторые отрасли и на непродолжительное время? Как вообще будет развиваться частный сектор, прежде всего СМП, после кризиса? Сегодня мы видим, что, по опросам, только 13% малых и средних предприятий считают, что точно переживут кризис (данные мониторинга бизнес-омбудсмена Бориса Титова от 19 мая). Вообще за последние годы разговоры про поддержку частной инициативы превратились в ритуал, реального разворота к поддержке частной инициативы, который неоднократно заявлялся, не происходит.
Каким будет новый консенсус по поводу вопросов здравоохранения? Будут ли граждане и правительства готовы проводить значительно больше трат на здравоохранение, перестроить политику в этой сфере, образ жизни? Сейчас недофинансирование этой сферы становится очевидно. Нужен просто кардинально другой подход, прыжок в направлении другой модели, обеспечивающей здоровье и долголетие граждан.
Как поменяются концептуально подходы к образованию? Готовы ли мы увеличить инвестиции в эту сферу – в частности, нарастив возможности для бесплатного образования? Какими будут подходы к качеству образования в эпоху широчайших цифровых возможностей по его получению, как такая гибкость повлияет на университеты, колледжи, школы?
Не могу не упомянуть ключевой для нашей страны вопрос – какова будет роль нефти после пандемии? И до кризиса роль углеводородов в мире пересматривалась, теперь это становится еще более актуальным. Производство нефти в России не упадет, но такой ренты, которая была последние 20 лет, у нас уже не будет. Наступил тот самый критический момент для разворота от нефтяной экономики к экономике знаний и технологий.
Помимо того что цифровым технологиям вирус страшен в меньшей мере, именно они обеспечивают совершенно революционные решения. Это изменение облика целых отраслей. И наше регулирование и госуправление тут опаздывают и не соответствуют этим вызовам.
Третья группа вопросов связана с развитием регионов и городов. Будет ли федеральный центр пытаться стягивать ресурсы на себя или согласится с тем, что «с места виднее, что нужно делать», и ресурсы должны быть на местах? Борьба с вирусом, которая демонстрирует сотни локальных решений в борьбе с глобальным вызовом, сделала настолько очевидным, что у всех регионов – свои обстоятельства, что федерализация, большая вариативность законодательства и регулирования становятся очевидно необходимыми. Без расширения самостоятельности регионов и их ресурсной базы вкупе развитие невозможно.
Наконец, четвертый блок вопросов связан с развитием общества. Справится ли государство с искушением возможности монопольного сбора и использования информации о своих гражданах? Не приведет ли это к ограничениям свободы в иных случаях? И, что особенно важно, сможем ли мы перейти к институциональному регулированию, включающему сдержки и противовесы, или по-прежнему будет опираться на привычные механизмы административной вертикали? Низкие темпы роста экономики и стагнация доходов населения за последнее десятилетие очевидным образом дают ответ на эту развилку: без новой модели развития, основанной не только на иерархических инструментах, но и на современных институтах, не справимся.
Читайте также:
В этой ситуации целесообразно было бы сосредоточиться на ограниченном количестве национальных целей. Подчеркну, что все заявленные сегодня наццели правильны, но нам нужно сосредоточиться на самых главных и точно добиться по ним результата. Пандемия продемонстрировала нам всем, что есть четыре безусловные стратегические цели: 1) мы хотим быть здоровыми и жить долго; 2) мы хотим не быть бедными и чтобы наши доходы росли; 3) нам нужна растущая инновационная, в том числе цифровая, экономика; 4) нам нужны адекватные вызовам времени госуправление и институты. Остальные цели, безусловно, важны, но производны от вышеупомянутых.
Соответственно, под новый набор наццелей должен быть пересобран и инструментарий их достижения. Нацпроекты должны быть увязаны с наццелями, их мероприятия должны прямым образом влиять на достижение наццелей, чего сегодня не происходит.
SIA.RU: Главное
