Председатель комитета по собственности Госдумы Виктор Плескачевский считает, что в России частная собственность де-факто законом не защищена и виноваты в этом в первую очередь сами граждане

Председатель комитета по собственности Госдумы Виктор Плескачевский считает, что в России частная собственность де-факто законом не защищена и виноваты в этом в первую очередь сами граждане. Об этом он рассказал в интервью спецкорреспонденту "Денег" Петру Рушайло. 

В последнее время участились конфликты граждан с государством по поводу защиты частной собственности. Юристы утверждают, что требовать компенсацию от государства в подобных случаях дело довольно сложное, не говоря уже о том, что дорогое,-- оплата услуг юристов не всякому по карману.

-- Не хотелось бы сводить проблему к обсуждению ряда частных случаев, хотя они и вызвали большой резонанс, потому что сама проблема гораздо глубже. Дело в том, что наше имущественное право -- очень молодое право. Нельзя забывать, что у нас 80 лет никакой частной собственности не было. И соответствующие атрибуты в праве -- системы защиты собственности, ее обременение, взаимоотношения между обществом и личностью -- это все понятия, в нашей правовой системе попросту не описанные, в лучшем случае описанные декларативно. У нас де-факто есть лишь понятие территории, точное же описание понятия земельного участка в праве отсутствует. А это означает, что сам по себе участок находится под иском оспаривания права вашей собственности на него.

Но все же частная собственность у нас есть.

-- Есть. Но вопрос в том, насколько хорошо описаны конкретные виды этой собственности. Земля, здания, сооружения -- это все недвижимость, особая вещь. Вот, например, у меня есть мобильный телефон -- его легко описать с точки зрения моей частной собственности. А земельный участок -- сложно. В 1990-х годах у нас начались рыночные преобразования, но мы должны констатировать, что в силу менталитета, в силу сложности описания на сегодня мы имеем только малую часть того, что необходимо в имущественном праве, вообще в развитой системе права.

При чем здесь менталитет? Это просто недостатки законодательства.

-- Могу показать, почему эта проблема ментальна. Она связана не только со структурой законодательства, но и с образом мышления граждан. Во всем мире собственность очень сильно обременена, то есть это не только совокупность прав, это еще и совокупность обязанностей. А у нас подавляющее большинство граждан воспринимает право частной собственности как абсолютное, по принципу "что хочу, то и сделаю со своей собственностью, хоть уничтожу". А, скажем, даже в Германии в кодифицированной системе права у собственника земельного участка или здания даже не знаю, чего больше, прав или обязанностей.

И какого рода это обязанности?

-- Например, обязанности в тех случаях, когда появляется интерес к вашей собственности у общества. Большинство споров при этом решается и описано в праве в пользу общества. Правда, можно усмотреть две группы таких отношений. Первая -- когда речь идет о праве государства на изъятие в четко описанных случаях, там особых рассуждений нет. Если основания соблюдены, соблюдена процедура, то изъятие собственности происходит почти автоматически и споры возможны только о стоимости возмещения. Скажем, во всех системах земельного права предусмотрена возможность изъятия государством собственности для целей строительства дорог, аэропортов, вокзалов. Но при этом государство должно соблюсти процедуру. Предупредить, вступить в переговоры, предоставить компенсацию. Это определенный процесс, в результате которого гражданин получает рыночную стоимость или компенсацию в виде аналогичного участка. И если процедуры соблюдены, то гражданин может спорить хоть вечно -- но только о стоимости возмещения.

Другой случай, когда существует некий архитектурный план. Тогда государство тоже имеет право изъять собственность, но там процесс сложнее. Есть примеры в Европе и даже в Китае, когда все вокруг застроено многоэтажными домами, но есть какой-то маленький домик в частной собственности и никак не могут с его хозяином договориться. В подобных ситуациях тоже есть механизмы судебных разбирательств, но там нет той жесткости, как в первом случае. Жесткость -- для нужд обороны, для нужд транспорта, здравоохранения, словом, это некий закрытый перечень. У нас же, поскольку ни та ни другая ситуация не описана в законе, легко происходит Бутово, где для нужд жилищного строительства частная собственность без особых разговоров изымается, без особых разговоров определяется ее стоимость и даже нет возможности эту оценку оспорить.

Почему нет возможности?

-- Потому что для того, чтобы была возможность, она должна быть описана в законе. Только сейчас у нас готовится закон, дающий возможность оспорить оценку, и только по земельным участкам. Там речь идет о кадастровой оценке земли. Правда, подтолкнула к разработке этого закона несколько иная проблема. Сейчас местные органы власти, заказывая кадастровую оценку, стремятся ее завысить, поскольку тогда база для налогообложения становится больше и пополняется бюджет. И некоторые регионы не только получают завышенную кадастровую оценку по существу, а еще и умножают ее своим решением на некий довольно значительный коэффициент -- скажем, на 20 или на 50. И поскольку механизм оспаривания решений органов власти в этом случае не описан в законе, то понятно, что можно спорить, ссылаясь только на Конституцию, доходя при этом до Конституционного или до Верховного суда.

Когда ожидается принятие этого закона?

-- Надеюсь, что этой весной закон уже будет принят, по крайней мере, согласование в правительстве уже пройдено. Правда, не думаю, что подобная судебная практика примет массовый характер. Просто потому, что для оспаривания решений властей гражданину придется заказать собственную оценку земли, а это недешево. Но хотя бы появляется механизм, появляется возможность представить в суде свой отчет против отчета того лица, которое представляло органы власти. Степень усмотрения суда в этом случае становится ниже, а определенность для граждан с точки зрения получения справедливой стоимости -- выше.

Давайте рассмотрим проблему с другой стороны. Очевидно, что у нас довольно часто разрешения на строительство выдавались чиновниками без соблюдения законодательства, или экспертизу проводили близкие им коммерческие структуры. В данном случае -- на что может рассчитывать человек, если государство решило снести его дом? Формально-то он вроде все сделал верно: получил разрешение, построился...

-- Сегодня в силу той же причины -- ситуация не описана в законе -- я бы в подобном случае гражданину не позавидовал. Тем более учитывая нынешнюю судебную практику, когда суды выносят решения о сносе, совершенно не рассматривая при этом степень ответственности чиновников за происходящее. На мой взгляд, принятие решения о сносе незаконно построенного дома -- это нормально, но система компенсаций должна иметь другой вектор. Одно дело самострой, другое дело -- с разрешения чиновника. Хотя даже если чиновник подписал какое-то разрешение, мне непонятен сам по себе статус такого разрешения.

Я хочу построить домик. Я прихожу в местное архитектурное управление, приношу проект и говорю: можно?

-- Нет, сначала вы покупаете землю. Если ваша земля не обременена статусом, допустим, сельскохозяйственной...

Я прихожу в органы власти, чтобы узнать и это тоже.

-- Вы покупаете земельный участок с уже имеющимся обременением. Допустим, этот участок в силу территориального планирования предназначен для промзоны. Значит, дом вы там построить не сможете. И все обременение должно быть указано в кадастре.

А если оно указано неверно? Я простой гражданин, не юрист. Мне дали некий документ, подписанный, кстати, тем же чиновником, но где гарантия, что этот документ не признают незаконным?

-- У каждого участка есть права и обременение, определенные обязанности, и при заключении сделки следует проверять наличие подобных обстоятельств в кадастре. А у нас сегодня гражданин покупает земельный участок, как правило, как вещь. Купил телефон -- и невдомек ему, что он краденый.

Поэтому все, что сейчас происходит, не столько вина законодателей или правительства, сколько их беда. Глубина проблемы у нас гораздо больше, чем в странах Восточной Европы. Причем она усугубляется менталитетом граждан, которые считают: если ты купил что-то -- что хочешь делай, хоть нефть добывай или небоскреб строй на своем земельном участке. Чиновничье же разрешение с точки зрения правовых последствий значит очень мало, и бесполезно ссылаться на него.

Насколько реально обычному гражданину проверить все то, о чем вы рассказали?

-- Система только начала создаваться, и есть проблемы с точностью описания земельных участков, с точностью описания установленных обременений. Эта такая каша... Лет пять-десять нужно будет разгребать. И нужно понимать, что до того единого государственного информационного ресурса не будет. Это тоже существенная часть проблемы. В той же Европе вся территория описана, разбита на определенные участки, описана в том же кадастре. У нас на сегодня хорошо, если 2% территории России описано. Потом, у каждого города, у каждого поселка должен быть градостроительный регламент. У нас его наличие -- редчайший случай. И так далее.

Все же что делать гражданину, если действия представителя государства нанесли ему материальный ущерб? Существуют ли здесь какие-то регламенты?

-- На данный момент нет практически ничего. А это приводит к неопределенности решений судов, поскольку не выстроена система предоставления доказательств сторон. Поскольку это все не описано, значит, гражданин имеет право ссылаться только на общие нормы Гражданского кодекса и положение Конституции о защите частной собственности и пытаться получить возмещение исходя из этих общих принципов.

Вы упомянули проблему международных судов -- насколько я помню, по количеству исков граждан к государству мы впереди Европы всей. Каков там процент жалоб на ущемление имущественных прав и как сильно это подталкивает власти к решению проблем?

-- Я думаю, что среди исков россиян, рассматриваемых в Страсбургском суде, дел по защите экономических прав большинство. Государство это, наверное, подталкивает к работе, но, может быть, не так, как бы хотелось. Скажем, как я говорил, риск европейских судов по Сочи как раз привел к тому, что был принят хоть какой-то закон. Но если бы это была не Олимпиада, а Бутово, мы бы имели ту же ситуацию, какую имеем в Бутово.