Достойные бедняки
Бедность создает проблемы не только для самих неимущих, но и для тех, кто вынужден с ней соседствовать. Одна из этих проблем -- трудности с жильем. Бедняки не могут обзавестись хорошим жилищем, а потому либо населяют трущобы, либо живут на улицах. Трущобы во все времена были рассадниками преступности и болезней, да и бродяги доставляли окружающим немало хлопот. Выход из положения казался довольно простым: бездомным надо дать крышу над головой. Но на практике все оказалось гораздо сложнее.
В XIX веке общественная мысль пришла к выводу, что крышу над головой должен иметь каждый. Предполагалось, что "достойных" бедняков можно отделить от "недостойных" и поселить их в разных местах. Любопытный эксперимент был проведен в Соединенных Штатах. В начале XIX века чиновники провели классификацию обитателей приютов и насчитали четыре категории бедняков: "бедные по причине возраста, бедные по причине несчастья, бедные по малолетству и бедные по причине пороков". В итоге в 1825 году в Бостоне были возведены Дом труда и Исправительный дом. В первом должны были жить и работать те, кто обеднел не по своей вине, а во втором -- пьяницы, попрошайки, тунеядцы и прочие подобные личности.
На бумаге все выглядело просто замечательно. Но на практике все было иначе. Во-первых, разница между домами для "достойных" бедняков и "недостойных" была минимальной. Во-вторых, идея отделения "достойных" от "недостойных" благополучно провалилась. Среди бедняков оказалось гораздо больше пьяниц и воров, чем честных тружеников. Таким образом, разница между "домом для хороших" и "домом для плохих" окончательно исчезла.
Неудача бостонского эксперимента могла бы показаться случайной, если бы последующая история социального жилья в Соединенных Штатах, да и в Европе, не развивалась бы по такому же сценарию.
На рубеже ХIX и ХХ веков большинство американцев были уверены, что жилищный кризис их стране не грозит. В городах в конце XIX века начали строить первые небоскребы, и газеты уверяли сограждан, что жилья теперь хватит на всех. Жилищный рынок целиком находился в частных руках, и американцам даже в голову не приходило, что в роли домовладельца может выступать государство.
Все изменилось с началом Великой депрессии. Строительство нового жилья практически прекратилось, потому что банки, сомневаясь в кредитоспособности большинства клиентов, свернули ипотечное кредитование. Миллионы лишились работы и больше не могли платить арендную плату. Домохозяева начали выселять жильцов, которым теперь некуда было идти. Хозяева, оставшиеся без жильцов, начинали повышать арендную плату для тех, кто еще не съехал, что мало кому нравилось. Возникла социальная напряженность.
Правительство Рузвельта поначалу пыталось решить жилищную проблему чисто финансовыми средствами. В 1934 году был принят Национальный жилищный акт, в соответствии с которым была создана федеральная жилищная администрация. Этот орган занимался тем, что страховал ипотечные кредиты. Рынок жилья несколько оживился, но людям, лишившимся работы, не могла помочь никакая ипотека. Кризис зашел слишком далеко, и традиционными мерами было не обойтись. Правительству пришлось напрямую заниматься жилищным строительством. Администрация общественных работ начала субсидировать частные компании, строившие дешевое жилье, но масштаб строительства оказался весьма ограниченным.
Вслед за тем Рузвельт объявил о начале борьбы с трущобами. Президент рассчитывал уничтожить рассадники преступности и социальной напряженности и при этом решить квартирный вопрос, дав людям достойные жилища. Однако поначалу он и сам не очень ясно понимал, чем заменить снесенные трущобы. Рузвельт лелеял мечты о создании новых сельских поселений, где вчерашние обитатели плохих районов могли бы разводить индеек и пахать землю. Тем временем общественность требовала иного. Немногочисленные, но хорошо организованные активисты продвигали идею строительства государственного жилья, в котором арендная плата будет ниже рыночной.
В августе 1937 года конгресс принял Жилищный акт, установивший принципы строительства жилья для бедных. Квартплата была снижена, потому что государство в отличие от частного домовладельца не собиралось получать прибыль. Деньги жильцов собирались тратить только на оплату коммунальных услуг. При этом предполагалось, что качество домов, возводимых правительством, будет выше, чем в частном секторе. Достаточно сказать, что в Лос-Анджелесе того времени 30% квартир не имели туалетов, 50% были лишены ванн, а 20% находились в аварийном состоянии. Новые дома строились со всеми удобствами и даже имели горячую воду, что было настоящей роскошью по меркам 1930-х годов.
Социальное жилье возводилось крупными блоками. Новые благоустроенные кварталы для бедных американцы стали называть проджектами. Первые проджекты представляли собой малоэтажные дома на несколько квартир каждый. Парковые зоны, детские площадки, больницы, детские сады и учебные заведения находились в пределах досягаемости, а дороги были не хуже, чем в богатых районах.
Ранние проджекты были жильем для "достойных" бедняков. Большинство селившихся там людей имели стабильную, хоть и низкооплачиваемую работу. В Теквуд-Хоумс, например, проживало много рабочих завода Coca-Cola. Эти люди мало походили на типичных обитателей трущоб. У них была профессия, они не имели связей с криминалом, их дети ходили в школу, а не воровали из супермаркетов. В сущности, система социального жилья времен Франклина Рузвельта помогала встать на ноги американцам, которые до депрессии не были бедняками. С "недостойными" бедняками особо не церемонились. Бедняки, не сумевшие получить квартиры в Теквуд-Хоумс, рассеялись по другим трущобам Атланты.
Правительственная программа социального строительства значительно улучшала жилищные условия работающих американцев. Квартирное лобби пыталось убедить сограждан в том, что социальное жилье -- прямой путь к большевизму. Жители кварталов, подлежащих сносу, охотно в это верили. Так, в Лос-Анджелесе обитатели района Банкер-Хилл возмущались планами сровнять их жилища с землей: "Можно подумать, что мы где-нибудь в России, где целое сообщество граждан может быть уничтожено по желанию застройщика".
Некоторые аргументы критиков звучали куда более весомо. Бостонский чиновник Кельвин Юил задавался в 1940 году вопросом: "Что случится, когда рабочий, занятый в частном секторе, но живущий в государственном жилье, получит повышение зарплаты или предложение лучшей работы? Примет ли он предложение или откажется, чтобы не возвращаться в квартиру с холодной водой?" Вопрос был далеко не праздным, потому что жилец, чье материальное положение улучшалось, терял право на проживание в доме для бедных. А многие люди зарабатывали слишком много, чтобы получить квартиру в проджекте, но в то же время слишком мало, чтобы забыть о том, что такое бедность.
Однако, несмотря на протесты и критику, правительство и не думало отступать. Когда же Америка вступила во Вторую мировую войну, пути для отхода и вовсе оказались отрезанными. Военная индустрия создала тысячи новых рабочих мест, и в города с оборонными предприятиями потянулись люди из глубинки. Всех их нужно было где-то селить, и правительство взялось строить дополнительные квадратные метры.
Общая геттизация
После прихода к власти в 1953 году республиканской администрации Эйзенхауэра затраты правительства на социальное строительство резко сократились. Республиканцы традиционно поддерживали бизнес, а предпринимателям конкуренция с государством на рынке жилья была совершенно ни к чему. К тому же острая фаза жилищного кризиса миновала. Теперь частные компании возводили достаточно качественного и недорогого жилья, так что работающие американцы вполне могли найти квартиру с ванной и горячей водой за пределами госсектора. В целом строительство упало до 20-30 тыс. квартир в год.
При либерально настроенной администрации Джона Кеннеди строительство проджектов вновь несколько оживилось, но теперь социальное жилье уже мало чем напоминало чистенькие поселки времен Франклина Рузвельта. Дело было в том, что из проекта по оказанию помощи "достойным" беднякам социальное жилье превратилось во второе издание трущоб.
Изменились и взгляды американцев на социальное жилье. Если во времена Великой депрессии на дешевые квартиры с ванными и туалетами люди взирали с восторгом и завистью, то теперь они были готовы на все, лишь бы не попасть в государственный дом. Люди подробно объяснили, почему они не хотят жить в новых многоэтажках: там слишком много народу -- тесно, как в лодке; слишком много семей живет рядом, каждая семья знает, что делает другая; проджекты выглядят и воняют как приюты для слабоумных.
"Одно нарушение -- убирайся вон"
С американским социальным жильем произошло примерно то же, что и с бостонским Домом труда. Система, задуманная как средство для борьбы с бедностью, стала ее рассадником. Оказалось, что трущобы возникают не там, где покосились стены и облупилась штукатурка, а там, где селятся люди с трущобными повадками и трущобными взглядами на жизнь. Практика снова показала, что "разруха не в клозетах, а в головах".
В 1960-х годах американские власти окончательно забыли о рузвельтовской идее помочь подняться тем, кто хочет честно работать. Теперь социальное жилье строилось для тех, кто не способен или не желает трудиться. Строительство шло довольно быстрыми темпами. Если в 1970 году в проджектах проживало около 1 млн человек, то к 1980 году их было уже 3 млн.
Между тем нужда в доступном жилье сохранялась, если не увеличивалась год от года. Если во времена Великой депрессии полагали, что американец не должен тратить на жилье больше пятой части своих доходов, то к 1990 году считалось непозволительным тратить на квартирную ренту больше 30% доходов. При этом 12 млн американцев отдавали домовладельцам больше 50% своих финансовых поступлений. Разумеется, это не значит, что все эти люди были бедны. Многие просто предпочитали жить не по средствам и снимали слишком дорогие апартаменты. Однако нуждающихся среди них тоже хватало.
В 1990-е годы была сделана серьезная попытка облагородить действующие проджекты. В 1992 году начала действовать программа "Надежда VI". С 1992 по 2005 год правительство выделило $5,8 млрд на улучшение социального сектора. Были приняты и меры полицейского характера. В 1996 году президент Билл Клинтон призвал ужесточить подход к нарушителям общественного спокойствия: "Отныне для всех жильцов, совершающих преступления и торгующих наркотиками, будет действовать правило: одно нарушение -- убирайся вон". Теперь, если квартиросъемщик, кто-то из его домочадцев или даже его гость совершал преступление, право занимать государственную жилплощадь аннулировалось.
Изменилась и сама система строительства социального жилья. В 2000-е годы федеральные и местные власти напрямую финансировали в основном расчистку территории под будущее строительство. Затем государственные структуры проводили конкурс проектов между застройщиками. Побеждал тот, кто предлагал наиболее выгодную ренту для будущих жильцов при соблюдении всех требований к качеству жилья. Наиболее нуждающимся новоселам выдавались государственные субсидии на уплату ренты в частном секторе. Добиться этой льготы нелегко, но вполне возможно. Кроме того, подобная система вполне устраивала и устраивает квартирных хозяев, ведь субсидия оседает в их карманах.
Вместе с тем старые проджекты до сих пор имеют скверную репутацию. И все же власти не сдаются. Если в 2005 году на строительство социального жилья федеральный бюджет потратил $20 млрд, то через три года эта сумма достигла $23 млрд. Примерно столько же ежегодно тратят бюджеты штатов и городов, так что система социального жилья в Соединенных Штатах продолжает развиваться.
Между тем голосов квартирного лобби в последние годы практически не слышно. Все дело в том, что система социального жилья, которую в свое время многие рассматривали как пролог к коммунизму, больше не конкурирует с частными домовладельцами. Социальное жилье стало прибежищем для неплатежеспособных жильцов, а такие домовладельцам совершенно неинтересны.
КИРИЛЛ НОВИКОВ
SIA.RU: Главное
