Названы причины энергоколлапса на юге России. Что дальше?

«Никто не ожидал, что одновременно сыграют сразу несколько усугубляющих факторов. «Системный оператор» еще три года назад говорил, что в энергосистеме Юга есть проблемы», - заявил глава «Совета рынка» Максим Быстров. В интервью «Ъ» он рассказал о причинах энергоколлапса на юге России, взрывном росте энергопотребления населения и строительстве новой дополнительной генерации.

— Что стало причиной коллапса в энергосистеме Юга?

— С точки зрения рынка в росте цен ничего удивительного не произошло. Сложились все факторы, которые играют на повышение цены. Спрос вырос более чем на 10% при снижении предложения. Встал на ремонт энергоблок Ростовской АЭС, а несколько резервных станций по команде диспетчера не запустились или запустились не в полном объеме, из-за чего пришлось включать более дорогие электростанции, например Невинномысскую ГРЭС. Плюс сработал температурный фактор: при высоких температурах располагаемая мощность газовых энергоблоков падает. И давайте не забывать, что с 1 июля на 11,2% также выросли тарифы на газ, это тоже сыграло свою роль. Образовалась, как мы привыкли говорить, шпала, то есть полка с высокой ценой предложения примерно на уровне 4 тыс. руб. за 1 МВт•ч.

Кстати, про цены. С 1 июля они изменились не только на юге, и дело даже не в опте или особенностях функционирования энергосистемы: планово выросли тарифы везде и на все — газ, услуги по передаче, сбытовые надбавки и так далее. А с учетом того, что индексации не было с декабря 2022 года, не исключаем, что по итогам июля определенные сдвиги конечной цены в моменте мы увидим примерно везде.

— Чисто по технике. Просто были не готовы.

— Но они же должны быть готовы?

— Они за это понесут наказание. Будут оштрафованы за невыполнение команд «Системного оператора».

— Мы нечто похожее прогнозировали. Но никто не ожидал, что одновременно сыграют сразу несколько усугубляющих факторов. «Системный оператор» еще три года назад говорил, что в энергосистеме Юга есть проблемы. Ровно поэтому начали строить 500 МВт на ТЭС «Ударная» в Тамани. И по этим же причинам здесь сейчас проходит конкурс на строительство новой дополнительной генерации.

— Почему предупреждения «Системного оператора» ничего не изменили?

— Система определенным образом инерционна. Нас же все время пинают за то, что мы поднимаем цену на электроэнергию, когда строим новые объекты за счет повышенных платежей за мощность. Поэтому постоянно приходится искать компромисс, а это процесс небыстрый. И вот ситуация на юге показала, что в электроэнергетике цена не так важна, как доступность. Люди были готовы платить любую цену за работающий кондиционер.

— Обязаны ли коммерческие потребители платить за то, чтобы у бытовых потребителей работал кондиционер?

— У нас социальное государство. Коммерческие потребители с этим не согласны?

— Есть бюджет.

— Нельзя во всем полагаться только на бюджет. Не потому, что сейчас тяжелая ситуация с бюджетом, а потому, что бюджет не может финансировать частные акционерные общества. Тогда в этих акционерных обществах должна появляться доля государства, адекватная вложениям. Но это не нужно ни акционерам, ни бюджету. Бюджетные деньги неправильно использовать для строительства. Другой вопрос, если складывается тяжелая ситуация, как, например, у закредитованных «Россетей» с расширением инфраструктуры для БАМа… Тогда, наверное, надо на какой-то возвратной основе давать им деньги из ФНБ. Замещать дорогие кредиты дешевыми средствами или субсидировать кредиты.

— В энергосистему Юга официально вошли новые регионы. Как они повлияли на цены в текущей ситуации?

— Там тоже вырос спрос, поэтому влияние было, но оно не было сильным и критическим. В новых регионах есть собственная генерация, которая тоже достаточно мощная.

— Минэнерго изначально хотело дополнительно индексировать цену КОМ (конкурентного отбора мощности) на 20% сверх потребительской инфляции, но после обсуждений предложили уже на 15%. Для чего это нужно?

— Цена КОМ определяется рыночным способом — путем пересечения кривой спроса и предложения. Исходно наклон этой кривой был определен так, чтобы у генераторов не возникало соблазна выводить генерацию, делать меньшие предложения и за счет этого получать выше цену КОМа. Такая была идея, про которую немного забыли. Тогда же все договорились, что точки будут индексироваться на уровень потребительской инфляции. Но сейчас пришли генераторы и представили вполне резонные жалобы, что официальная инфляция вообще нерелевантна росту их затрат. Ответом было разумное предложение рассчитать другой индекс: индекс роста фонда оплаты труда и промышленную инфляцию сложить и поделить пополам. Дополнительно на шесть лет был учтен рост затрат, связанный с переходом на отечественное программное обеспечение. В результате получилось что-то в районе 16%, что оказалось все равно низким уровнем для генераторов. Отмечу, что в КОМ будет новая модель формирования резервов, что, по идее, должно приводить к уменьшению спроса и снижению цены КОМа, что тоже не нравится генераторам. Продолжаются сложные споры.

— Генкомпании уже получили дополнительную индексацию на ремонты в 2022–2024 годах…

— Ни мы, ни Минэнерго этого не забыли. Но та индексация, по мнению генераторов, уже выбрана. Возникла новая инфляция. Все в отрасли видят, как дорожает оборудование, металлы, рабочая сила…

— Складывается впечатление, что генераторы стали относиться к КОМу как к необходимой валовой выручке в регулируемых отраслях. Но в таком случае нужно и отчитываться за расходование средств.

— Абсолютно согласен. Вы моими словами сказали. Мы с Минэнерго уже превратились в какой-то регулятор типа ФСТ или ФАС. Цена КОМ — рыночная, а мы спорим о том, сколько денег накинуть генераторам. Да, нам это тоже не нравится, мы бы хотели вернуться к истокам.

— Генераторы также говорят о более дорогом оборудовании российского производства. Как вы относитесь к предложениям Минэнерго о допуске иностранного оборудования для строительства генерации в дефицитных регионах?

— Этот вопрос поднимали на двух правкомиссиях. Минэнерго предлагало вариант использования иностранных турбин, а мы обсчитывали CAPEX. По моему мнению, расчет делали в большей степени для того, чтобы посмотреть, во сколько обходится стратегия на импортозамещение. Задача Минэнерго — дать стране гарантированную электроэнергию по наиболее оптимальной цене. Важно понимать, соответствует ли эффект в цене, если брать импортное оборудование, потенциальным рискам, включая трудности с ремонтами и так далее. Бенчмарк должен быть. Каждый раз правительственная комиссия, включая, кстати, потребителей, делала осознанный выбор в пользу собственного производства.

— Вы на какой стороне?

— Я тоже голосовал за развитие собственных компетенций. С одной стороны, хочется получить хорошую цену. С другой — хочется иметь российское оборудование. Но когда мы создаем на него повышенный спрос при практически отсутствующей конкуренции среди производителей, мы гарантированно получаем рост цены этого оборудования. Можно попытаться директивно заставить снижать цену. Но получится какой-то госплан. Путь в никуда.

— Почему запуск ценовой зоны на Дальнем Востоке затянулся?

— Я не считаю, что он затянулся. В таком деле торопиться не надо, потому что цена ошибки очень высокая. У нас уже был опыт введения ценовой зоны в Крыму, где удалось быстро построить энергомост и генерацию. Но в целом на запуск всех механизмов ушло четыре года. Дальний Восток существенно больше, а сеть туда построить значительно сложнее. Дальний Восток предлагается объединить со второй ценовой зоной (Сибирь). У заинтересованных сторон были опасения, что рыночные цены Сибири транслируются на Дальний Восток, произойдет рост показателей, в том числе потому, что на Дальнем Востоке есть принцип непревышения цены над среднероссийской. Надо было доказывать Министерству по развитию Дальнего Востока, что рынок — благо, а не просто желание собрать больше денег для энергетиков. Президент поддержал в этом вопросе Минэнерго. Теперь вопрос в темпах либерализации цен. Мы выбрали небольшой процент либерализации — 2,5% в 2025 году, а дальше будем потихоньку добавлять. Но выгоды для Дальнего Востока очевидны: появление всех рыночных механизмов для строительства новой генерации и так далее.

— Нужно ли создавать условия для развития собственной генерации на стороне потребителя, в том числе для создания резервов для устойчивости системы?

— Такая генерация построена под нужды частных собственников. Я сомневаюсь, что предприятие остановится по просьбе диспетчера, чтобы снабжать население. Как полагаться на объекты, которые не в системе? Такие объекты должны быть готовы предоставить мощность энергосистеме, им придется соблюдать требования о надежности и так далее. Они тоже захотят получать деньги за мощность, повысят цену. Предложение выглядит неплохо, но при детальном рассмотрении замечаешь множество проблем.

— Считаете ли вы необходимым увеличение тарифов на электроэнергию для населения?

— В Конституции РФ написано, что у нас социальное государство. Мы можем позволить себе в обоснованных пределах субсидировать тарифы населения. Гораздо лучше было бы перейти на целевые субсидии для недостаточно обеспеченных домохозяйств. Для этого и был придуман механизм дифференциации тарифов для населения по объемам потребления электроэнергии. Регионы придумали издевательские потолки льготного потребления — 10–20 тыс. кВт•ч в месяц. Например, средний показатель потребления домохозяйств сотрудников группы компаний «Совет рынка», живущих в Москве и Подмосковье, находится на уровне 350–400 кВт•ч в месяц. Потребление на уровне 25 тыс.— это явно не домохозяйства, а майнинговая ферма плюс врачебный кабинет, магазин и автосервис! Второй фактор, который нас сильно настораживает,— это сильный рост потребления категорией населения. В этом году за январь—май в целом по ЕЭС (Единая энергосистема России) прирост показателя составил порядка 6% по сравнению с прошлым годом, что в 1,5 раза быстрее, чем по всем остальным группам. Это говорит о том, что экономические субъекты всеми способами пытаются присоединиться к льготным бытовым тарифам. Но это же неправильно. Я очень благодарен ФАС, которая сейчас пытается эту ситуацию исправить. И мы готовы всячески этому процессу содействовать.