Топливный кризис прошлого года изменил ландшафт рынка: устояли не все. Как «Байкальской Региональной Компании» удается противостоять федеральным гигантам и наращивать сеть? Чем плох монополизм? Что важнее потребителю – цена или сервис? Об этом Газете Дело рассказала директор компании Вероника Шородок.

«БРК – ‘сок’ для ваших автомобилей»

Вероника Васильевна, непривычно видеть в роли управляющей крупной региональной сетью АЗС женщину. Как вы оказались у руля?

– Наверное, это громко сказано, что я – руководитель «БРК», скорее, я – правая рука и первый помощник своего супруга Сергея Владимировича. Именно он является создателем компании. Мы вместе прошли этот 18-летний путь в бизнесе.

Вы родом из Иркутской области? Чем занимались раньше?

– Я родилась на севере Приангарья, в небольшом поселке Хребтовая Нижнеилимского района. С 50-градусными морозами, с трехкилометровой дорогой до школы... Для меня те годы очень многое значили: именно школа дала силу, желание и стремление к учебе, которые я понесла потом по жизни, которые и сегодня мне помогают.

После школы я поступила в Институт советской торговли. Через год, правда, поняла, что это – не совсем моё и что я хочу учиться на Юрфаке ИГУ. В то время, в 1989 году, это было очень престижно: конкурс – 12 человек на место, но желание поступить было настолько велико, что я сдала все экзамены, кроме одного, на пятерки – и прошла.

В «Байкальской Региональной Компании» вы как раз смогли применить все свои юридические знания и компетенции?

– Да, изначально именно юридический блок был моей сферой ответственности в компании.

«Байкальская Региональная Компания», АЗС в Иркутске.

Сегодня информации о «БРК» почему-то не очень много. Кто-то вас называет «РБК», кто-то – «СОК». Почему такая путаница с названиями?

– «Байкальская Региональная Компания» – это название, которое родилось в начале 2000-х. Почему пришло такое название? Заправки расположены в трех регионах – это Забайкалье, Бурятия и Иркутская область. Байкал для нас – ключевое, и то, что объединяет регионы и показывает разветвленность сети.

Может, из названия не очень ясно, что мы занимаемся топливом. Обычно в названиях сетей автозаправок есть приставки «топливная», «нефть» или «oil», а у нас – никакого намека. Но для нас важно обозначение региональности компании, привязки к местности.

У нас есть зарегистрированный товарный знак, который сочетает три буквы – «БРК». Когда люди смотрят на них на логотипе, некоторым почему-то видится, что написано «СОК», но мы с чувством юмора к этому относимся. «БРК – это здорово, это сок для ваших автомобилей, это нектар» (смеется). А «РБК» – солидное информационное агентство, поэтому, когда нас так называют, мы тоже горды.

То есть вам ваше название нравится, и менять его вы не собираетесь?

– Маркетологи предлагали ребрендинг, но мы решили ничего не менять – остаться приверженцами того, с чего начинали, и развивать бренд «Байкальской Региональной Компании».

«Мы никогда не были московской компанией»

Один из слухов на рынке связан с тем, что компания вы – не местная, что часть заправок Крайснефти купили москвичи – так и образовалась «БРК». В этом есть доля правды? Как на самом деле появилась «БРК»?

– Первая наша заправка открылась в Иркутске в 2001 году. Тогда она работала не под брендом «БРК» – он только зарождался. Потом появилось много заправок в Бурятии, затем – в Забайкалье.

В Иркутске до 2016 года у нас было 12 заправок, и в 2016 году мы действительно приобрели 10 АЗС у Крайснефти, после чего стали уже серьезным игроком на рынке.

Мы никогда не были московской компанией и никакого отношения к москвичам не имеем: мой муж Сергей – ангарчанин, все руководящие должности занимают иркутяне. В Бурятии или Забайкалье – это тоже местные жители.

Сколько заправок сегодня в вашей сети?

– Сеть «БРК» сегодня включает в себя 86 АЗС, из них 35 в Иркутской области. В целом заправки распределены равномерно по всем трем регионам. Расстояние между самой западной и самой восточной станцией «БРК» – около 1500 км. Самая западная – это Куйтун, самая восточная – Могойтуй, недалеко от границы.

«Байкальская Региональная Компания», АЗС в Иркутске.

Такая разветвленная сеть не создает сложностей в управлении?

– Основная сложность – в перемещениях. Мы сами ездим по нашим заправкам во всех регионах, это требует много времени. Но оно того стоит. Когда приходишь на заправку – и видишь, что так, что не так – ты чувствуешь дух своего дела, ты – в бизнесе. Когда управляешь компанией дистанционно – это не совсем то.

Но ведь невозможно быть в трех регионах одновременно?

– Безусловно. Но мы достаточно часто посещаем заправки и в Иркутской области, и в Бурятии, и в Забайкалье. Меня знают лично операторы всех АЗС.

«Привлекаем клиента сервисом»

Рынок, на котором вы работаете, жестко конкурентен. В нашем регионе работают и российские вертикально интегрированные нефтяные компании (ВИНК), и крупные региональные игроки. С кем больше приходится конкурировать – с федералами или с местными компаниями?

– И с теми, и с другими. Наши три региона – очень разные в плане конкуренции. Например, в Бурятии мы остались единственной независимой сетью АЗС. Остальные – это ВИНКи, у которых есть свои НПЗ. И цены на нефтепродукты формируют именно они. У них в этом смысле много преимуществ, например, свою прибыль, маржинальность они могут переносить либо в опт, либо в экспорт, что часто происходит.

За счет чего тогда конкурируете вы – если не за счет цены?

– За счет сервиса, за счет удачного расположения АЗС.

А качество топлива?

– Основные заводы-поставщики у нас одни и те же. Это Газпромнефть (Омский НПЗ) и Роснефть (Ангарский НПЗ). Иногда закупают все в Ачинске, все зависит от цены, которая сформирована на бирже.

Вы сказали, что в Бурятии независимых компаний, кроме вас, не осталось. А в Иркутской области какой ландшафт рынка?

– Иркутск широко представлен независимыми игроками: «БРК», Крайснефть, ОМНИ... В Забайкальском крае независимый сектор тоже хорошо развит.

Доля региональных игроков у нас достаточно велика, если сравнивать, например, с западными регионами. С чем это связано?

– В первую очередь, с отдаленностью – федералам не всегда выгодна логистическая составляющая. Железная дорога – это достаточно серьезные вложения.

«В монополии ничего хорошего»

Зачем, на ваш взгляд, нужны независимые сети?

– Мы в России на разных рынках можем наблюдать, что происходит, когда есть монополия. Ничего хорошего. Возникают высокие необоснованные цены, а конкуренция, наоборот, уходит. Пока живы независимые игроки, конкуренция остается – мы ее создаем.

И много вас?

– Доля независимого сектора в целом по России составляет сейчас более 50% по количеству, но по объему реализации после топливного кризиса прошлого года она сократилась до 20-30%.

Правильно я понимаю, что независимый сектор – это некая гарантия для потребителя, что не будет необоснованных цен?

– Да. Представьте, что я – монополист. Я ставлю высокую цену и всех убеждаю, что так оно и должно быть. Любую цену можно обосновать. Когда нет конкуренции, это очень страшно для потребителя. Независимые АЗС предлагают альтернативу. Мы боремся за свои права, а значит – опосредованно боремся и за права потребителей. Мы – сдерживающая сила.

И это при том, что ваша цена выше цены ВИНКов?

– Парадоксально, но это действительно так. Мы сейчас работаем на потребителя, а не против него. Если нас не будет – будет хуже.

«В Иркутске на первом месте – качество»

За счет чего региональным компаниям удается удерживать клиента? Что важнее для потребителя в текущих условиях – цена, качество топлива, расположение заправок, наличие программ лояльности?

– В регионах ситуация отличается. В Бурятии средняя зарплата еще ниже, чем в Иркутске, поэтому там цена – это главное. В небольших поселках клиент может прийти с пластиковым стаканом, высыпать мелочь и сказать: «Мне на все».

Бензин?

– Да.

В Иркутске ситуация немного другая. Здесь на первом месте – качество, на втором – удобство расположения заправок. Влияют и программы лояльности. У нас, например, есть бонусная программа. Или такая фишка, например, как возможность заправиться, не выходя из машины. Отдаешь деньги оператору, он тебя рассчитывает и заправляет. В зимнее время сервис пользуется огромной популярностью – особенно у водителей-женщин.

А еще у вас на заправках работают магазины.

– И, кстати, во многих деревнях и поселках это – реальная альтернатива обычным магазинам.  Во-первых, это возможность совершать покупки круглосуточно. Во-вторых, экономия времени: можно сразу и машину заправить, и продукты купить. В-третьих – протяженность сети: наши акции, бонусная программа работают в трех регионах.

В одном из интервью руководитель крупной российской нефтяной говорил: «На бензине мы на АЗС не зарабатываем, маржу мы делаем на том, что продается в магазине». Правда так?

– В наших регионах магазины, конечно, помогают – выживать, покрывать затраты, зарабатывать на зарплату персоналу, на премии. В разгар топливного кризиса магазины нас просто спасали. По большому счету, это были единственные деньги, которыми мы могли закрывать все «дыры».

«Байкальская Региональная Компания», АЗС в Иркутске.

«Баланс найден»

Топливный кризис разразился в прошлом году. Даже те, кто далек от этого рынка, стали его «немыми свидетелями». Мы знаем, что правительство вынуждено было пойти на антирыночный шаг и заморозить цены на топливо. Как вся эта ситуация отразилась на независимых игроках?

– Ситуация была, конечно, непростая. Цена на нефть выросла – ВИНКам стало выгоднее отправлять все на экспорт. Внутренний рынок оказался «оголен». А поскольку мы все приобретаем нефтепродукты на бирже, то, когда есть большой спрос и нет предложения, это автоматически ведет к высокой цене. Был период, когда независимые игроки, приобретая нефтепродукты, должны были продавать себе в убыток. Представляете состояние бизнеса, когда у тебя другого варианта нет, кроме как продавать в убыток? Правительство в тот момент достаточно быстро среагировало, и не было другого варианта, как заморозить цены.

Действие соглашения завершилось 1 июля. Что делать, чтобы не повторить ситуацию?

– Сейчас, в связи с событиями в Саудовской Аравии, нефть снова подросла в цене. Но введен такой механизм, как «демпфер». Это возвратный акциз: государство возвращает акциз НПЗ, тем самым компенсируя их непродажу за границу, а оставление нефтепродуктов на внутреннем рынке. Если стоимость нефти не превысит 80-100 $/баррель, то этот механизм будет работать.

Помимо демпфера, есть еще и негласная договоренность о том, что цены на нефтепродукты могут расти только в рамках инфляции. И я думаю, что так и будет. Все помнят социальную напряженность прошлой осени, несогласие потребителей с такими высокими ценами на нефтепродукты. Если ВИНКи не будут придерживаться всех договоренностей, то их будут ждать заградительные таможенные пошлины.

Кризисная ситуация заставила независимых игроков объединиться? Участвовал ли Топливный союз в разрешении ситуации или каждый игрок выражал свою позицию отдельно?

– Ситуация прошлого года стала просто кульминационной. На самом деле, на рынке и раньше нередко случалось так, что оптовые цены приближались к розничным. Тогда мы обращались в ФАС за защитой своих прав. Еще лет 6-7 назад мы образовали Ассоциацию независимых АЗС. Сначала в Бурятии, потом в Восточной Сибири, сейчас это уже и Дальний Восток. Наша организация вступила в общественную организацию общероссийского масштаба – Российский топливный союз. Он имеет большой опыт защиты интересов – и в прошлом году мы обратились прямым письмом к президенту РФ, обозначив проблему и возможности выхода из этой ситуации. Таким образом, мы были вовлечены в процесс урегулирования проблемы, связанной с высокими ценами на АЗС.

Можно ли говорить, что сейчас найден некий баланс: и демпфер, и защита независимых игроков Топливным союзом… То есть все договорились соблюдать «правила игры» – и наступление аналогичного кризиса маловероятно?

– Да, но есть два дополнительных условия. Сейчас период, когда НПЗ находятся в стадии ремонта. Это значит, что в какой-то период на биржу не поставляется топливо – но это нормальная ситуация, ежегодная. При условии своевременного выхода из ремонтов и не такого бурного роста цены на нефть на внешнем рынке, мы можем говорить только об уменьшении маржинальности независимых игроков.

Вероника Шородок, директор «Байкальской Региональной Компании».
Фото: Андрей Фёдоров.
Локация: Ресторан "Стрижи"

Казалось бы, где Саудовская Аравия и где Иркутск…

– Да, все настолько взаимосвязано! Наш бизнес – не «купил и перепродал». Ты зависишь от многих факторов. Сейчас баланс найден. Бензин будет расти в цене, но в рамках инфляции, 15-20 копеек, не думаю, что больше.

Какие у вас планы по развитию сети в этих условиях? Планируете ли расти – количественно, географически?

– Мы не останавливаемся, повышаем качество, уровень обслуживания. В этом году перестроили пять операторных – увеличили площади, сделали светлыми, красивыми. Открыли 16 газовых заправок – поставили газовые колонки в Чите, Улан-Удэ. Продолжаем и расширение сети: недавно приобрели АЗС в Улан-Удэ, есть интересные предложения из Новосибирска.

Рассматриваете?

– Да. Вообще, конечно, прогнозы делать непросто. Как мы будем жить в ближайшие пять лет? Трудно предположить. Но если у тебя есть бизнес – ты не имеешь права остановиться, ты должен развиваться, бежать быстрее.

«Где родился – там и пригодился»

Бизнес – всегда большой стресс. Как отдыхаете, восстанавливаетесь?

– Много сил придает Байкал – он умеет убирать накопившуюся усталость, негатив. Он действительно обладает какой-то сверхъестественной силой – может восстанавливать ресурсы, приводить мысли в порядок.

Отдыхаю я и в пути: дорога дает время и возможность подумать, проанализировать что-то. Я так привыкла к дороге! Да, дорога и Байкал – два моих «лекарства».

Если бы у вас была возможность вернуться на несколько лет назад, вы бы что-то изменили в своей профессиональной деятельности?

– Я благодарна судьбе, что все есть так, как есть. Я бы ничего не стала менять, ничего лучшего не хотела бы. Спасибо за то, что были трудности, и за то, что был выбор.

Вам никогда не хотелось переехать в столицу? Новые вызовы, реализация амбиций… Или «где родился – там и пригодился»?

– Я раньше этой поговорки не придерживалась. Но сама жизнь мне это показала, доказала, заставила меня в это поверить. Конечно, в молодости многие хотят жить в Москве. Но мы этим «переболели», не уехали никуда и сейчас думаем: как здорово, что мы здесь, в Иркутске, на Байкале.

Проект «Экспедиция БРК» – это дань уважения малой родине? Расскажите, в чем суть идеи?

– Это проект Александра Откидача, мы ему просто помогаем. Его идея мне очень близка: у каждого из нас есть малая родина, есть школа, в которой ты учился, есть поселок, в котором ты провел юность. Когда мы взрослеем, мы зачастую забываем о них. Мы уезжаем, потому что у нас новые задачи, проблемы. Этот проект направлен, в том числе, на то, чтобы каждый из нас обернулся назад, вспомнил, что у него эта малая родина есть – и помог. Чем может – советом, звонком, делом, благотворительностью. Жизнь в глубинке сейчас намного сложнее, чем в городе. Важно сохранить эту жизнь, дать ей новый импульс, показать, что можно и там хорошо жить и развиваться. Не ждать ни от кого помощи, а самим что-то сделать.

Знаю, вы уже запустили этот челлендж, и кто-то уже поддержал вас, принял эстафету добра.

– Да, причем все это так спонтанно получилось. Я встречалась с директором школы в поселке, в котором выросла. Спросила, что можно сделать для школы, для детей. Оказалось, нет компьютерного зала. Мы это доброе дело сделали и предложили коллегам-предпринимателям нашу эстафету принять. Павел Ильич Сумароков («Усольский свинокомплекс») уже откликнулся. Я уверена: эта цепочка продолжится. Важно, чтобы она не заканчивалась. Чем она будет длиннее, тем эффективнее будет реализована наша задача.

Елена Демидова, Газета Дело