Компанию «СтройПроектСервис» лучше знают за пределами Иркутска, чем в городе, где она основана и где находится ее головной офис. Почему с самого начала предприятие ориентировалось на северные территории? Что стало поворотным моментом в развитии компании? И какие отрасли «СтройПроектСервис» рассматривает сегодня как перспективные для промышленного строительства? Об этом рассказал учредитель компании и председатель совета директоров Алексей Герьятович.
«Романтика, масштаб, настоящие стройки»
Алексей Александрович, что двигало вами 16 лет назад, почему решили основать собственное предприятие? Какие цели ставили перед собой?
– «СтройПроектСервис» родился из подразделения компании «Профи», учредителем и собственником которой был мой отец. После института я работал под его началом – от ученика мастера до главного инженера. Но в какой-то момент захотелось больше самостоятельности. «Профи» работала в Иркутске, занималась инженерными сетями, а меня тянуло на север. Мне казалось, что там романтика, больше масштаб, настоящие стройки. Ну и, как показала история, так и получилось. Но цели у нас тогда были вовсе не глобальными. Первые годы, как у любого начинающего бизнеса, – день простоять да ночь продержаться. Кредит получить. Экскаватор новый купить. Зарплату выплатить. Офис у нас тогда был в деревянном здании со старенькими, скособоченными окнами, и цель у нас была – стеклопакеты вставить. Зато мечты... Мечталось о лучшем мире, где каждому можно стать героем.
Дорожное строительство выбрали, потому что оно открывало направление на север?
– Скорее потому, что на него рос спрос. Мы поработали на одном подряде – в Братском районе, затем на другом. А потом нам повезло – нас заметил генеральный директор Траснефть-Восток Бронников Виктор Александрович. По моему мнению, человек большого ума, с обостренным чувством справедливости, руководитель с большой буквы. Тогда нас позвали строить вдольтрассовый проезд для ВСТО. Большой проект, несколько тысяч километров дороги вдоль трубы.
Предложили бы сейчас такую работу, где нас с вертолета высадят, – а дальше сами, где техника в тайге едет буквально в одну сторону, сама себе дорогу прорубает, – отказался бы, наверное, сразу. Но мы тогда были неопытные и бесстрашные: «Олекминск? Отлично!»
Помню, приехали бригадой на место, а вагончики-бытовки где-то по дороге застряли. И мы, 45 человек, жили в одном вагончике. Бывало, проснешься – печка прогорела, зуб на зуб не попадает, никто уже не спит, но все лежат и ждут, что кто-то другой не выдержит первым. Встанешь сам, затопишь. Потом смотришь: в следующий раз кто-то еще проявил инициативу.
Сейчас мы можем себе позволить условия заказчику выдвигать. А на начальном этапе хватались вообще за всё, потому что это шанс себя показать:
«Построишь за год 30 км дороги, в тайге?» – «Легко!» – «Технику найдешь?» – «Найду!» – «А людей?» – «И людей найду!» – «Оплата по факту работы» – «Согласен!».
Вы начинали строить на кредитные средства?
– Кредитов нам тогда не давали. Это сейчас банки сами звонят, а в самом начале, когда средства нужны были больше всего, нам предлагали сперва обзавестись капиталом, ликвидным залогом. Пока один руководитель отдела банка не взял на себя смелость одобрить заявку.
Позже я не раз жалел о решениях, принятых по принципу «ввяжемся в драку, а там посмотрим»: не всегда надо ввязываться – то круг длиною 10 лет, то с разбегу об угол. Но тогда, я считаю, нам очень повезло. Мы попали на стройку буквально «всесоюзного» значения, как БАМ. ВСТО был на личном контроле президента России. Требовали со всех очень строго – если ставилась задача «сделать то и то за пять дней», никто и подумать не мог, чтобы этого не сделать и в сроки не уложиться. На старте проекта проездом занимались 15 подрядчиков. Но каждый год два-три сходили с дистанции. Финишировали три компании – в том числе мы.
Для «СтройПроектСервиса» проезд ВСТО стал тем проектом, с которого началось наше развитие и рост. Мы многому научились: строительный процесс оптимизировали до рубля и до минуты (так, что потом ни разу не смогли добиться меньшей себестоимости километра), научились вести переговоры, писать нужные письма, отстаивать свои интересы в суде. И, конечно, заработали репутацию, «обросли жирком» – стали покупать технику, строить производственные базы, возводить новое здание головного офиса, расширять штат.
«Стране предстоит реновация промышленности»
Когда и почему вы приняли решение расширять компетенции компании – помимо дорог, заняться еще и промышленным строительством?
– Проезд ВСТО мы строили с 2008 по 2015 год. Но работы подходили к концу, надо было искать новые контракты, и мы решили, что самое оптимальное – ориентироваться на нужды нашего основного заказчика, Транснефти. А ей на тот момент нужна была инфраструктура для нефтеперекачивающих станций. Мы стали заниматься теплосетями, котельными, эстакадами, жилыми городками. Конечно, это потребовало определенной гибкости, перестройки компании, новых людей и компетенций – не только среди рабочих, инженеров, но и среди руководителей.
Потом появились другие заказчики, новые проекты. Сейчас промышленное строительство занимает гораздо большую долю в деятельности компании, чем дороги.
По вашей оценке, какие отрасли в ближайшие 5-7 лет будут активнее всего генерировать новые проекты, новые промышленные стройки? Какие направления считаете перспективными для компании?
– Прежде всего, нефтяная и газовая отрасли. Растет также спрос на промышленные объекты со стороны горнорудных компаний, металлургов – сегодня мы строим медный комбинат для компании «Святогор», ведем проекты на Удоканском месторождении, работаем с золотопромышленниками на Сухом Логе.
Перспективны направления нефте- и газохимии – стране предстоит реновация отрасли, связанная с санкциями. Нам интересно участвовать в таких проектах.
«Север требует творческого подхода»
Ваши объекты становятся все более сложными, более технологичными, соответственно – более чувствительными к поставкам оборудования, в том числе импортного. Как сказались на вас санкции?
– Есть минусы, есть плюсы. На самом деле, с уходом одних брендов пришли другие, появился выбор: ты можешь, в общем-то, купить и немецкую технику, комплектующие – только гораздо дороже, а можешь выбрать среди китайских производителей, турецких. Их на нашем рынке стало больше, они лучше представлены. Если раньше у какого-нибудь завода было одно торговое представительство на всю Россию, то сейчас появились специалисты, которые работают с этой техникой, могут показать, рассказать. Когда-то мы начинали работать на китайских грузовиках, и сейчас снова к ним возвращаемся. И это совсем другие машины, нежели 10-15 лет назад!
С другой стороны, на рынке появились новые ниши, требующие импортозамещения. И мы в эти ниши стали понемногу заходить, активно оснащать свои производственные базы оборудованием и выпускать много всего интересного.
То есть ваши индустриальные парки в Жилкино, Боково – это ответ на запросы рынка?
– Отчасти. Основная цель – это подготовка кадров, обучение, переобучение. Потому что главное, что тормозит развитие промышленности, – это не сложности с оборудованием, а нехватка людей: инженеров, сварщиков, фрезеровщиков, водителей.
А еще промбазы – это своего рода экспериментальное производство, где мы «обкатываем» новые для себя технологические процессы, чтобы затем масштабировать их непосредственно на объектах. Грубо говоря, с кондачка приехать и где-нибудь на севере запустить с нуля производство – например, металлоконструкций с применением станков плазменной резки с ЧПУ – это непросто. Даже в городе не всё сразу получается. Но когда получилось, когда ты шишки набил, освоил технологию, повторить это, воспроизвести в больших объемах – гораздо проще и быстрее.
Кроме того, мы направляем на наши объекты уже полностью подготовленных специалистов, умеющих работать с оборудованием. Тем самым увеличиваем производительность, а это критически важно.
Север всегда требовал нетривиальных решений, новых технологий…
– Скорее, север требовал и требует творчества. Умения приспосабливаться – думать, сочетать новое и старое, что-то свое изобретать. И главное – понимать условия задачи.
Когда я сам руководил проектами, никто лучше меня не знал, как нужно делать. Никакой профессор не мог бы точнее сказать, как именно надо стабилизировать грунты на участке. С тех пор я для себя вывел правило управления: руководитель всегда должен быть на месте, быть в процессе. Поэтому у нас руководитель проекта – это та бизнес-единица, у которой максимальные полномочия и право на творческий подход к решению задач. И он должен работать непосредственно на участке.
«Эмоции – способ привлечь кадры»
В штате «СтройПроектСервиса» не только рабочие, инженеры, но и дизайнеры. Зачем дизайн компании, занимающейся дорожным и промышленным строительством?
– Дизайнеры – те же инженеры, они конструируют среду, эмоции. Среди прочего мы строим вахтовые городки. И важно, чтобы они были удобными и красивыми. Люди живут в сложных природных условиях по два-три месяца, по полгода – жилье должно дарить положительные эмоции.
Это ведь еще один способ привлечь кадры. За 16 лет не только вахта изменилась, сам мир изменился. Жить так, как мы когда-то жили, сегодня никто не будет. Всё идет к тому, что общежития для вахтовиков не только обрастут всеми удобствами, но и станут максимально комфортными – практически как в фильмах про освоение других планет. Я вот думаю, что пора уже вводить здоровое питание – на это есть запрос.
Кстати, об эмоциях. Почти все сотрудники «СтройПроектСервиса», с которыми мы беседовали, говорили, что в компании сложились особые отношения в коллективе, человеческие. Как удается создавать такую атмосферу?
– Это приятно слышать. Мне тоже очень повезло с людьми, пришедшими в компанию в начале пути – бесстрашными, самоотверженными, с принципом «умру, но пост не брошу». В абсолютном большинстве своем, чем бы они сейчас ни занимались, где бы ни были, уверен, они гордятся этим периодом в жизни.
Я понимал, как строить человеческие отношения в коллективе на старте, когда нас было 50-100 человек. Я тогда знал каждого в бригаде. Потом был период, когда я знал всех инженеров, бригадиров, руководителей. Сегодня я знаком даже не со всеми сотрудниками головного офиса.
Такого масштаба предприятие – уже само по себе субъект, со своими внутренними процессами, с прописанными процедурами, методами управления, во многом формализованными, наверное. Но я, конечно, рад, что дух компании удается сохранить и сейчас.
У вас есть цель – войти в топ-10 ведущих промышленных строительно-монтажных компаний страны. В какой момент эта цель появилась и что будет, когда вы ее достигнете?
– Не было момента, когда бы мы сели и начали планировать: эта цель – до такого-то года, эта – до такого. Какой-то период, особенно в начале пути, целеполагание компании и коллективу необходимо, чтобы была мотивация двигаться вперед, не упасть: «Давайте закончим этот проект. А теперь давайте конкурента победим. А давайте войдем в ТОП-10!»
Но как потом определить ту черту, за которой уже можно не рваться вперед без риска забуксовать? Когда дойдем до «десятки»? Или до тройки лучших? Пока у меня нет ответа. Так что движемся к «десятке» – а там посмотрим.
Алексей Герьятович. Фото А. Федорова
.jpg)
«Компания, как хорошая машина, уже работает сама», – Сергей Меркурьев, директор «СтройПроектСервис»
«От скорости развития компании порой захватывает дух», – Вячеслав Субботин, главный инженер «СтройПроектСервис»
«Работаем от Башкирии до Ямала», – Эльвира Богачева, начальник тендерного отдела «СтройПроектСервис»
Читайте также:
SIA.RU: Главное
