В этом году ЛУКОЙЛу предстоит начать строить свой бизнес без стратегического партнера — американская ConocoPhillips, которой принадлежало около 20% акций российской нефтекомпании, вышла из ее капитала. По какому пути теперь будет развиваться ЛУКОЙЛ, согласится ли компания с политическими решениями правительства, в интервью "Ъ" рассказал ее вице-президент и совладелец ЛЕОНИД ФЕДУН.
-- В прошлом году ЛУКОЙЛ лишился своего стратегического партнера -- американской ConocoPhillips. Как теперь будет развиваться компания?
-- Теперь наша основная задача -- развернуть ЛУКОЙЛ в сторону науки. Основой дальнейшего роста компании должны стать научные разработки и научные открытия.
Сейчас стали очень модными слова -- "модернизация", "инновация". При этом почему-то за скобками остается обсуждение вопросов модернизации нефтяной и газовой промышленности, отрасли. В чем основная проблема, с которой сегодня сталкиваются все российские нефтяные компании? Мы не занимаемся производством собственных технологий -- мы целиком покупаем все технологии на Западе. Именно поэтому подписываем соглашения с ВР, Chevron, ExxonMobil и другими обладателями технологических ноу-хау. Все ведущие западные сервисные нефтекомпании работают в России. А ведь когда-то поставщиком технологий была именно Россия. Та же идея гидроразрывов пластов была разработана советскими инженерами. В год ЛУКОЙЛ получает 20-30 патентов, в то время как мировые мейджоры -- где-то 1000.
Другой момент -- это нетрадиционные энергоресурсы, такие как, например, сланцевый газ. В принципе углеводороды есть везде. Но раньше считалось, что извлекать запасы можно только из тех месторождений, где есть хорошие коллекторы. Например, есть нефтяные и газовые залежи в сланцевых отложениях с очень низкой проницаемостью, но теперь выяснилось, что и оттуда можно добывать сырье, формируя искусственные коллекторы. В этом и есть смысл энергетической революции, которая произошла в США, скоро произойдет в Европе и Китае. Нефть и газ можно будет добывать везде, это лишь вопрос цены и технологий. Вот, допустим, у нас есть баженовская свита в Западной Сибири, где нефть залегает в глине. Там гигантские запасы, но при тех технологиях, которые есть у нас,-- нефть оттуда неизвлекаема. И требуется потратить десятки, а может и сотни миллиардов долларов для того, чтобы получить технологический доступ к этим ресурсам. При этом отдача будет в лучшем случае лет через 20. Если баженовская свита -- это будущее, то неразрабатываемые традиционные ресурсы -- это наше настоящее.
Сегодня наша компания располагает более 1 млрд тонн так называемых доказанных неразбуренных запасов. Почему они неразбуренные? Потому что при сегодняшней налоговой системе и сегодняшних технологиях -- эти месторождения нерентабельны. Поэтому та стратегическая программа, которую мы будем презентовать инвесторам, основана на том, что для нас "инновация" и "модернизация" -- это не просто слова, а внутренние стимулы для развития деятельности компании, для превращения этих запасов в товарную нефть с применением новейших технологий.
-- А каким образом можно стимулировать развитие технологий внутри страны?
-- Необходимо создание внутренних экономических мотивов. В первую очередь, конечно, нужны налоговые льготы. Сегодня все, что мы делаем в этом направлении, финансируется из чистой прибыли. А у всех мировых нефтяных компаний все средства, которые затрачены на исследования, освобождаются от налогов. Благодаря этому нефтяные компании очень активны в этом направлении.
-- А как, на ваш взгляд, должна быть изменена налоговая система? Когда это необходимо сделать?
-- Я думаю, что реальное изменение налоговой системы пройдет примерно в 2015 году. По моим расчетам, к этому времени добыча в традиционных районах начнет снижаться и новых проектов уже будет недостаточно для того, чтобы ее компенсировать. Потеря Россией лидирующих позиций по уровню добычи нефти к этому времени будет очень серьезным вызовом для правительства. Сейчас регулирование происходит при помощи индивидуальных решений по новым регионам или месторождениям -- в то время как необходима новая налоговая среда.
Чем была хороша система, которая действовала в 90-е? Все компании конкурировали благодаря своим технологиям, интеллектуальным ресурсам, желанию работать. Но сейчас этот механизм сломан. Выигрывает тот, кто достучался, пробился, получил доступ. И это неправильно. Должны быть долговременные программы поощрения инвестиций. При этом не только для новых регионов, но и для той же Западной Сибири. Необходимо сформировать программу стимулирования нефтяных компаний на работу с нетрадиционными ресурсами углеводородов.
-- ЛУКОЙЛ выкупил у ConocoPhillips около 13% своих акций. Что собираетесь делать с пакетом?
-- На мой взгляд, наиболее логично было бы провести SPO на одной из азиатских бирж. Все знают, что сегодня основной поставщик денег -- это Китай. И если он сохранит такие темпы экономического роста, то через некоторое время юань начнет вытеснять доллар. И мы хотим, чтобы ЛУКОЙЛ был первым, кто окажется на пути денег из Китая. Пока же наша задача-максимум в течение года получить листинг на Гонконгской бирже. Я был в Гонконге десять лет назад и сравниваю с тем, что стало сейчас. Это просто гигантские изменения. Конечно, обидно за Россию: мы как-то недооценивали китайцев, но на сегодня они совершили гигантский рывок именно в том направлении, о котором мы говорим. Это направление новых технологий, инноваций и т. д.
-- При этом вы явно были против того, чтобы китайские компании стали прямыми инвесторами в ЛУКОЙЛе...
-- Да, такой вариант развития событий мы не рассматривали.
-- К ЛУКОЙЛу у государства есть много претензий из-за роста стоимости топлива. Почему?
-- Стоимость бензина в нашей стране -- это стоимость налогов. Налог на добычу полезных ископаемых привязан к мировой цене на нефть. В этом году государство также повысило и размер акцизов, но компаниям было сказано: "Ребята, мы вам налоги повышаем, но вы не перекладывайте их на плечи потребителей". Хотя более честно было бы сказать следующее: "Ребята, мы возвращаемся в Советский Союз, у нас регулируемая цена на бензин, он должен стоить не больше 25 руб.".
Кроме этого рост стоимости топлива связан исключительно с гигантским спросом на дизельное топливо за рубежом, поэтому отправлять его на экспорт стало выгоднее. А это вполне ожидаемо вызвало и дефицит на внутреннем рынке.
А в итоге цены решили снижать административным путем: дали команду снизить и снизили. Сейчас опять будет снижение -- на этот раз для сельхозпроизводителей. Вопрос стоимости бензина очень болезнен для общественного мнения -- депутаты, корреспонденты газет, телеобозреватели, все каждый день заправляют свои машины. Но все объясняется очень просто. В США налоги, если не ошибаюсь, составляют 30% от стоимости топлива, и цена такая же, как в России. В Европе налоги 80% -- и цена выше. У нас налоги -- 60%.
Еще следует отметить, что с 2008 года инфляция превысила 21%. Если бы мы были госмонополией, как "Газпром" или ОАО РЖД, то ФСТ уже повысила бы для нас цены на нефтепродукты процентов на 20. Но этого не произошло. При этом обсуждался и такой вариант: государство каждый год определяет размер повышения цены на нефтепродукты с учетом инфляции. Но потребителю будет только хуже, и государство этого не сделает, потому что окажется ответственным за такую ситуацию. Госмонополии каждый год повышают цены и тарифы. Кто-то возмущался по этому поводу? А цена на бензин -- это уже политико-информационный вопрос.
-- Изначально предполагалось, что ценообразование рынка нефтепродуктов рыночным сделают их продажи через биржи, но этого так и не произошло. Почему?
-- Выгода от такого шага прослеживается только для тех, кто эти биржи организовывает. Логика в биржевых продажах может быть только для госзакупок.
-- Будет ли ЛУКОЙЛ продолжать снижение добычи? Пока вам удается ее увеличивать только по углеводородам в целом: падение в нефти удается компенсировать ростом в газе.
-- Наша ближайшая задача -- за два-три года стабилизировать добычу в России. В целом наша десятилетняя программа предполагает рост добычи углеводородов на 2-3% в год благодаря использованию новых технологий. Дело в том, что сегодня текущий КИН (коэффициент извлечения нефти) у ЛУКОЙЛа -- 19%, а максимальный КИН, по нашим расчетам, составляет 32%. Но мы ставим задачу увеличить КИН до 40%, то есть на 9 млрд баррелей дополнительных извлекаемых запасов.
-- ЛУКОЙЛу принадлежит ТГК-8. Видите ли вы перспективы развития энергетического бизнеса?
-- Нет, для нас эта покупка -- попытка создать независимый рынок потребления газа. Например, на Каспии мы будем добывать порядка 8-9 млрд кубометров газа, и эти объемы будут использоваться для наших потребностей. А в целом мы видим для себя перспективы развития энергобизнеса как в России, так и за рубежом.
-- Насколько вы заинтересованы в дальнейшем развитии своего финансового бизнеса? В конце 2009 года вы снизили долю в банке "Петрокоммерц" с 88,68 до 79,39% акций. Можно ли это квалифицировать как повторную попытку выйти из банковского бизнеса?
-- Снижение доли в конце 2009 года связано не с желанием выйти из капитала банка, а с необходимостью вкачивать в него после кризиса дополнительные средства, как это делали многие, в результате чего доля всех акционеров, кроме "ИФД-Капитала", который финансировал докапитализацию, уменьшилась. Всего мы в банк вложили почти $400 млн, что в кризис являлось распространенной практикой не только для частных банков, но и для государственных.
-- То есть вы остаетесь в банке?
-- Да. Недавно мы обсудили новую стратегию развития банка "Петрокоммерц" и считаем, что у него есть хороший потенциал для устойчивого роста и расширения его бизнеса на рынке банковских услуг. В целом кризис подтвердил, что банк "Петрокоммерц" -- это надежный и успешный финансовый институт.
-- Может ли в банк придти стратегический партнер? Или проведено IPO?
-- Могут быть всякие варианты, скорее всего, IPO через некоторое время.
-- Например, какое?
-- Это достаточно консервативный инструмент, чтобы строить какие-то оперативные планы. В ближайшие два-три года.
-- Зачем столько ждать? Многие банки, имевшие соответствующие планы до кризиса, начинают их реализовывать уже сейчас.
-- Нельзя так быстро, надо проанализировать рынок, хорошо подготовиться, подготовить новую стратегию.
-- Опять? Вы же недавно ее уже меняли -- собирались сделать акцент на розницу?
-- Мир-то меняется, в 2007-2008 годах были розовые очки. А оказалось, что не все так сладко. Теперь нужно более трезво подойти. Согласно готовящейся стратегии, акцент будет как на розницу, так и на малый и средний бизнес, как и раньше.
-- А чем крупный бизнес плох? Или его весь отобрали за время кризиса госбанки?
-- Не весь, но его мало. "Петрокоммерц" является кредитором, например, и "Роснефти", и "Газпром нефти", и "Газпрома", его аффилированных структур. Но крупные качественные заемщики действительно поделены. Они так же диверсифицируют своих кредиторов, как и банки должников. Поэтому остается как раз малый и средний бизнес, надо же куда-то размещать ликвидность, увеличивать долю розничного кредитования.
-- Но ведь если банк будет продан, то уйдут компании -- зарплатные клиенты, уйдут физические лица -- VIP-клиенты. А зачем потенциальному инвестору такие оттоки?
-- Поэтому мы и не рассматриваем вариант продажи... Здесь проблемы нет, а риск ее потенциального возникновения устранит смена стратегии. Малый и средний бизнес, в отличие от крупных клиентов, разбавит базу фондирования за счет достаточно стабильных и диверсифицированных источников. Плюс к этому возможны специальные договоренности со стороны акционеров банка по сохранению его финансовых пассивов.
-- Вы производите впечатление прагматичного человека. Зачем вы занимаетесь футболом? В рамках социальной ответственности или просто дорогая игрушка?
-- Я энтузиаст, а игрушки бывают и более дешевые. Но на самом деле здесь сложный комплекс вопросов. Во-первых, я люблю футбол, искренне люблю. Второе -- было чрезвычайно обидно, когда "Спартак" начал проигрывать, хотя носил на груди логотип ЛУКОЙЛа. Хотелось что-то поменять, потому что я видел, что те люди, которые там находятся, не справляются.
SIA.RU: Главное
