За последние два года российские компании не раз жаловались на дефицит различных специалистов. Правительство, в свою очередь, пытаясь улучшить ситуацию, инвестирует в кадровое прогнозирование и более эффективное регулирование распределения рабочей силы по отраслям. “Ъ” поговорил с главой сервиса по подбору сотрудников SuperJob Алексеем Захаровым о том, сколько курьеров нужно в России, что происходит с системой образования и нужно ли переходить к оргнабору при организации трудовой миграции в страну.
— Как вы оцениваете текущее состояние российского рынка труда? Как он изменится в будущем?
— Если бы меня попросили одним словом охарактеризовать российский рынок труда, я бы сказал, что рынок труда у нас разбалансирован. Разбалансирован в результате сомнительного государственного регулирования в первую очередь.
Опережающими темпами у нас развивается сфера услуг, перетягивая в себя все больше и больше людей из реального сектора. Связано это с отдельным налоговым регулированием, которое делает возможным работодателям из сферы услуг платить за неквалифицированную занятость больше, чем может платить реальный сектор за квалифицированную. Не может в нормально сбалансированной экономике курьер получать больше, чем начинающий токарь… А у нас может. Не может курьер получать в три-пять раз больше, чем учитель начальных классов… А у нас может. Псевдосамозанятых у нас уже 12 млн (плюс 2 млн только за последний год).
Как изменится рынок труда в будущем, никто не знает. Ни один прогноз по рынку труда, курсу доллара или ценам на нефть на пять лет вперед за последние 25 лет не сбылся. В ближайшее время (год-два), если государственное регулирование не поменяется, мы так и будем говорить о кадровом голоде. Это хорошая новость для всех трудящихся: работу будет находить или менять все проще и все быстрее, зарплаты будут расти, а работать можно будет меньше. И плохая для всех работодателей: поиск и удержание людей будут обходиться все дороже и дороже. За меньшую производительность труда придется платить больше.
Дефицит кадров, казалось бы, должен подталкивать бизнес к ускоренной автоматизации и роботизации. Но для этого тоже нужны кадры — пусть меньше, но намного более высокой квалификации. А зачем молодому человеку становиться инженером, если курьер зарабатывает больше? И кто будет учить будущих инженеров, если в школах у нас не хватает минимум 500 тыс. учителей и получают учителя меньше курьеров?
— Многие члены правительства высказываются в пользу перераспределения рабочей силы по секторам экономики. Поддерживаете ли вы такую идею?
— Да. Нам необходимо перераспределить людей по секторам экономики. Но просто это не будет. Нужно будет поменять налоговое законодательство, полностью закрыть тему самозанятости.
Сейчас налоговые выгоды в сфере услуг при найме самозанятых — примерно 3 трлн руб. в год, возможно больше. Основная часть этих денег уходит в доход людям, занятым в сфере услуг. И это позволяет работодателям в сфере услуг сильно конкурировать по зарплатам с реальным сектором. То есть сфера услуг имеет такие налоговые преференции, которые IT-отрасли и не снились, наверное. Но нужно понимать, что ни за год, ни за два, ни за пять мы не сможем «перераспределить» 10 млн человек. Система, которая строилась 15 лет, за год не перестроится.
— В перспективе строгость регулирования притока мигрантов в страну может возрасти, что приведет к дополнительному дефициту рабочей силы. Как в этих условиях компаниям решать проблему нехватки специалистов?
— Не думаю, что строгость регулирования и дефицит рабочей силы как-то связаны. Это вещи перпендикулярные. Традиционные миграционные потоки просто исчерпаны. Все, кто хотел приехать, уже приехали. Новых в таком же количестве просто не существует. Порядок наводить в миграционных процессах, безусловно, нужно. И хорошо, что мы наконец-то этим вопросом занялись. Но опять же. Сегодня значительная часть мигрантов, приезжая сюда, тоже попадает в сферу услуг, где платят больше, а работать нужно меньше, чем на стройке.
Реальная политика такова, что мы и дальше будем принимать мигрантов. И чем больше, тем лучше… Я всегда был противником массового привлечения неквалифицированных мигрантов в огромных количествах. Но что произошло, то произошло. Представители власти говорят о том, что мы будем принимать мигрантов в больших количествах и дальше, но почему-то не говорят о том, что мы принимаем их не только для работы, но и для того, чтобы раздать им российское гражданство. Миллионы мигрантов получили гражданство уже. Миллионы получат. Гражданство раздается просто. И совершенно сознательно. Боремся за количество, а не качество. «Ужесточение», а точнее, просто хоть какой-то контроль и учет происходящего, никак не меняет целей миграционной политики.
Открытым текстом об этом не говорится. Я не очень понимаю почему, правда. В чем тут секрет? На днях Думой принят закон, запрещающий брать в школы детей мигрантов, не знающих русского языка. Но что дальше? Куда денутся эти дети? Пойдут на улицу кошек гонять? А потом прохожих по темным углам? Есть у нас политика по интеграции детей мигрантов? В их начальное образование нам необходимо вкладываться больше, чем в образование детей граждан. А у нас дефицит в 500 тыс. учителей. Зато пицца приезжает за 15 минут.
— Обострилась ли с учетом дефицита проблема несоответствия навыков выпускников требованиям рынка труда? Как ее можно решить?
— Не могу сказать, что что-то обострилось. Навыки выпускников всегда не соответствуют требованиям рынка труда, если начиная с первого курса будущий выпускник не работает по изучаемой специальности. Так было всегда, и так будет всегда. Образование без постоянной практики либо бессмысленно, либо малоэффективно. Как совмещать полноценную учебу с полноценной работой? Сейчас каждый учащийся этот вопрос решает сам. Часто в конфликте работы и учебы. Современное образование (среднее ли, высшее ли) идет к тому, что процесс перехода работы в учебу и учебы в работу будет плавным и непрерывным.
Читайте также:
Кстати, ничего нового тут нет. В медицинских вузах, например, студенты с первого курса видят настоящую кровь и знают, чем пахнет гнойная рана.
— С 2022 года в РФ есть программа «Профессионалитет», призванная наладить взаимодействие ссузов и компаний. Верите ли вы в ее успех?
— Здесь все индивидуально. Зависит от конкретных предприятий и конкретных учебных заведений, конкретного региона. В целом цели программы как раз те, о которых мы говорили выше: как можно плотнее связать учебный и производственный процесс. Верю ли я в успех этой программы? Никогда о таком не задумывался. Программа действует. Польза от нее будет. Насколько большая? Думаю, никто не сможет этого измерить в точных цифрах.
Интервью взяла Анастасия Мануйлова
