"Иногда создается ощущение, что мы покупаем все, но это не так". Игорь Ким — о том, как продается, не покупается и на чем растет банковский бизнес

-- На сегодняшний день вы владеете группой активов, однако основу составляет все же банковский сектор. Но инвестиции в этот бизнес сейчас вряд ли можно назвать абсолютно надежными и нерискованными. Как вы сейчас оцениваете банковский рынок с точки зрения инвестора?

-- Сектор переживает серьезные изменения. Кризис 2008 года показал, что прежняя модель финансового посредничества в момент стресса оказалась не слишком устойчивой. В центре нее стоял банковский продукт, глобальные банки конкурировали за долю рынка, старались ее максимально увеличить, и из-за резкого роста продаж качество заемщиков ухудшилось. В погоне за ростом сформировался пузырь, который лопнул, и, если теперь вновь копировать эту модель роста, через некоторое время ситуация повторится. Сейчас очень много говорят о "Базеле-3", об оценке рисков, но еще Карл Маркс говорил: чем выше рентабельность, тем больше капитал теряет голову. Сейчас российская банковская система, по сути, является догоняющей: в Европе и Америке рынок гораздо более развит. В момент галопирующего роста, накануне кризиса, наш банковский сектор был привлекателен для инвестиций, а в части мультипликаторов к капиталу по сделкам M&A был едва ли не мировым лидером. Но сейчас в силу не самой простой ситуации в США и европейских странах приток капитала очень вялый, западные инвесторы предпочитают оставаться в более понятных и близких им странах. Это ограничивает рост капитала и рост активов. В розничном кредитовании, которое последние годы было драйвером роста, снижается маржа. Плюс системное ухудшение качества. Все это приводит к снижению темпов роста.

-- ЦБ активно регулирует розницу: с 1 марта было увеличено резервирование по необеспеченным кредитам, с 1 июля -- повышены коэффициенты риска по ссудам с высокими ставками. Как вы думаете, таким образом удастся сбить этот болезненный рост?

-- На мой взгляд, ЦБ очень своевременно взялся за ужесточение этого сегмента бизнеса. В запасе наверняка есть и другие меры, и у Банка России есть возможности справиться с ситуацией и не допустить банкротств и дефолтов. Я уверен, что в масштабный банковский кризис мы не скатимся, хотя какие-то отдельные истории вполне могут быть. Все-таки резкий рост последних лет серьезно ухудшил качество портфелей. В целом ситуация мне кажется управляемой, но от ЦБ потребуется внимательный надзор за сектором.

-- Основным вашим активом сегодня является Экспобанк. На 1 августа прибыль составила 339,6 млн руб., за месяц банк заработал всего 13,8 млн. Как вы оцениваете такие показатели работы?

-- На 1 сентября прибыль составила уже 560 млн руб., а за август -- 220 млн руб. Важно, сколько банк заработает за год в целом,-- нельзя делать выводы исходя из результатов месяца, к тому же это прибыль по РСБУ. По итогам прошлого года по российским стандартам у нас была прибыль 222,3 млн руб., а по МСФО -- 1,3 млрд. Наша прибыль складывается в значительной степени за счет экономического выигрыша при покупках (в текущем году Игорь Ким приобрел и присоединил к Экспобанку тюменский Сиббизнесбанк и красноярский Стромкомбанк.-- "Ъ"), он отражается в отчетности по международным стандартам. Я и дальше намерен развивать банк не только за счет органического роста, но и за счет поглощений.

-- У Экспобанка в июне был резкий рост просрочки -- на 143,5%. Откуда такой скачок?

-- Все очень просто: это эффект от присоединения Сиббизнесбанка, 100% акций которого мы купили весной. После покупки мы постепенно переводили на Экспобанк бэк-офис, кредитный портфель, и в результате на балансе Сиббизнесбанка осталась только просрочка. В июне мы окончательно слили балансы двух банков -- отсюда и скачок. Но это не означает ухудшения качества: вместе с просроченными кредитами на баланс Экспобанка пришли и резервы по этим кредитам. Аналогичная ситуация была со Стромкомбанком, который мы присоединили в марте.

-- Недавно стало известно, что вы собираетесь продать эквайринговый бизнес Экспобанка. Но исторически это был его конек. Почему решили избавиться от актива?

-- Мы по эквайрингу, честно говоря, не были в лидерах. А если ты не в лидерах, то бизнес не может быть ни инвестиционно привлекательным, ни выгодным. Поэтому было принято решение о продаже.

-- В этом году вы уже присоединили Стромкомбанк и Сиббизнесбанк. Что в конечном счете вы хотите построить на базе Экспобанка?

-- В британском банковском секторе есть модель -- merchant bank (банк, который, помимо кредитования, специализируется на оказании финансовых услуг -- ведении счетов, торговом финансировании, проведении сделок, андеррайтинге, консультировании по вопросам слияний и поглощений и т. д.-- "Ъ"). С одной стороны, мы кредитуем, но, если посмотреть на наш портфель, он очень короткий. Как правило, это бридж-финансирование. Плюс мы помогаем квалифицированно проводить сложные сделки своим корпоративным клиентам. Большим инвестдомам нужны миллиарды долларов, а сделки от $50 млн до, например, $300-500 млн им не интересны. А мы готовы этим заниматься. Мы большую ставку делаем на комиссионные доходы, на "гонорары успеха" при завершении сделок.

-- О каких сделках вы говорите?

-- Недавно мы закрыли довольно сложную сделку. Одним активом владели два акционера, но каждый считал, что он владеет 51% акций. И из-за этих 2 спорных процентов несколько лет шел конфликт, обстановка накалялась. Мы в этой ситуации выступили медиатором, эскроу-агентом. Сделку закрыли -- одна сторона купила у другой весь пакет акций. Мы получили комиссионные. Другой пример: у заемщика был огромный долг перед банком, экономического мотива не было его возвращать. То есть человек не отказывается платить, но мотива развивать актив и расплачиваться нет. Удалось найти компромисс: мы предложили банку продать свой долг с дисконтом, тем самым вернуть определенную часть долга и распустить резервы, которые были у него созданы в объеме 100% от суммы. Банк согласился на это, клиент выкупил свой долг. У него появился экономический мотив расплачиваться по нему уже на более комфортных условиях.

-- Другой ваш актив -- пакет акций в банке "Восточный экспресс". Но вы постепенно снижаете долю в нем. Не планируете окончательно выйти из капитала?

-- Я подхожу к этому вопросу очень просто: если я исполню свою миссию до конца, то выйду из проекта. Когда мы начинали этот банк, у меня была идея. И большая часть этой идеи уже реализована. Я хотел сделать региональный банк с охватом малых и средних городов России. Потому что основные ритейловые банки находятся в крупных городах, а там, где население меньше 100 тыс.,-- один Сбербанк.

-- То есть в ближайшее время можете покинуть состав акционеров "Восточного экспресса" или он вам интересен как актив?

-- В операционной деятельности банка я давно не участвую, общаюсь с менеджментом не чаще других акционеров. Это была моя долгосрочная стратегическая инвестиция. Свою роль в этом банке я выполнил, на всю жизнь в банке как инвестор точно не останусь. Поэтому все возможно -- и выход, и еще десять лет инвестиций.

-- Первый свой крупный актив -- УРСА-банк -- вы в 2007 году называли перспективным проектом и строили амбициозные планы -- достичь через пять лет, то есть к 2012 году, десятипроцентной доли на рынке и в дальнейшем составить конкуренцию Сбербанку. Однако уже в 2009 году УРСА-банк был объединен с МДМ-банком. Почему так резко изменились планы?

-- Сделка по слиянию имела огромный потенциал, банки обладали чрезвычайно хорошими на тот момент возможностями. В 2008-2009 годах все банки без исключения показали огромный убыток. Но никто не разорился. Потому что банки падают из-за потери ликвидности, а не из-за убытков. На момент кризиса у УРСА-банка было 54 млрд руб. на корсчетах; мы пошли на это, чтобы сократить рентабельность, не смотреть на убытки, а просто иметь огромный запас ликвидности, чтобы в случае форс-мажора вернуть все деньги за один день. У нас объем ликвидности был больше, чем объем вкладов. У МДМ-банка тоже было достаточно ликвидности. Так что на момент слияния оба банка были сильны.

-- Но просрочка по портфелям была серьезно выше рынка: на 1 августа 2009 года у УРСА-банка доля "плохих" кредитов составляла 9,23%, у МДМ-банка 11%, а в целом по системе была 4,7%.

-- С долей 4,7% просрочки по рынку на тот момент сложно согласиться. Сейчас 5,2%. Чтобы в 2009 году реальная просрочка была 4,7%? Не уверен.

--То есть все это было только на бумаге нарисовано?

-- Каждый банк самостоятельно отвечает за достоверность своей отчетности. Мы могли себе позволить из-за достаточности капитала создавать резервы и показывать убытки. А у многих банков норматив Н1 не позволял этого делать. Согласно аналитическому отчету S&P, на тот период времени средний объем просрочки по портфелю был не менее 15%.

-- Есть мнение, что объединение УРСА-банка и МДМ-банка было нужно в первую очередь вам как собственнику УРСА-банка, поскольку ситуация с качеством кредитного портфеля была не самой лучшей.

-- Я не буду комментировать слухи. Просто возьмите отчетность и посмотрите. Цифры обо всем говорят, вы их можете проверить -- это данные ЦБ. Остальное -- домыслы.

-- Так почему все-таки решили слить УРСА-банк с МДМ-банком?

-- У меня позиция не сводилась к тому, чтобы оставаться контролирующим акционером. У меня была позиция создать лучший частный банк в России. И я считаю, что верно поступил, не став удерживать контроль. Потому что, если ты держишься за контроль, ты должен всегда быть готов вливать в банк капитал. А если у тебя основной бизнес банковский, где практически не бывает свободных неработающих средств, это проблематично.

-- То есть планы войти в топ-10 банков, занять одно из лидирующих положений на рынке оставались, но уже вместе с МДМ-банком?

-- Конечно.

-- Почему они не реализовались -- конфликт акционеров?

-- У нас не было конфликтов с Сергеем Поповым. Когда банки объединялись, у нас было заключено акционерное соглашение в английском праве и мотивов переходить за грань деловых отношений точно не было. Я могу сказать, что Сергей Попов -- один из самых блестящих бизнесменов, они с Андреем Мельниченко создали одни из самых успешных отраслевых холдинговых структур в стране. У нас разошлись профессиональные взгляды на развитие банка. Мы договорились и нашли выход из сложившейся ситуации, который показался разумным. И я считаю, что это было правильное решение.

-- Почему для слияния был выбран именно МДМ-банк?

-- Мы были настолько разные, что возможности для синергии были колоссальные. Это мой взгляд. И мне не хотелось бы вдаваться в эту историю слишком глубоко: у нас есть определенные соглашения.

-- Слияние МДМ-банка и УРСА-банка -- это одна из крупнейших сделок на банковском рынке. Но ее также называют крупной неудачей. Вы с этим согласны?

-- Я не буду давать оценок. Это с моей стороны провокационно, неэтично. Что является успехом? Что нет? Где эти критерии? Если учесть, что МДМ-банк в кризисный период -- единственный из крупнейших банков -- не обращался и не получал государственной поддержки, твердо соблюдал все интересы кредиторов, был чрезвычайно устойчив,-- это успех или нет? Если банк не допустил проблем для клиентов -- это успех или нет? Как это комментировать?

-- Вы давно консолидируете банки. Что вы можете сказать о качестве этих активов как потенциальный покупатель?

-- Когда делаем due diligence, встречается, что оценка рисков, сделанная многими банками, чрезвычайно оптимистична. Я уже не говорю про некое "рисование" в отчетностях. И иногда даже владелец не до конца понимает, что у него с банком происходит. У менеджмента может не быть мотива рассказывать акционеру о реальности. А ситуация возможна уже едва ли не дефолтная.

-- Большинство своих активов вы выкупили у выходящих из России иностранных компаний. Почему вы отдаете предпочтение зарубежным "дочкам"?

-- В последнее время мы купили "Барклайс", нынешний Экспобанк, "Вест ЛБ Восток", "дочку" европейской лизинговой компании "ФБ-Лизинг", и два российских актива -- Сиббизнесбанк и Стромкомбанк. За последнее время -- три к двум, почти паритет. Если продавец дает нам достаточный уровень гарантий и вызывает доверие, мы закроем сделку с российским собственником. С западными акционерами технологически проще: навык есть, традиции делового оборота, необходимый уровень гарантий. Для российских собственников это пока непривычно. Если мы понимаем, что в банке есть некая схема, не будем даже переговоры начинать.

-- В последнее время вам активно пытаются "продать" многие активы -- Русфинанс-банк, Юниаструм-банк.

-- Нам каждую пятницу пытаются "продать" очередной банк. Но я не могу это комментировать. Как только мы закрываем сделку, об этом становится известно. Мы же покупаем все легально, бизнес предельно транспарентен.

-- Вы уже определились с очередной покупкой? Что это будет за актив, когда состоится сделка?

-- У меня есть определенный интерес к активам Восточной и Центральной Европы, это так. Но я пока не могу сказать, что именно это будет за актив: я пока не в достаточной степени знаю этот рынок и сейчас изучаю его.

Интервью взяла Нина Ъ-Власова