Аргентинское штанго

Церемония закрытия чемпионата мира началась в 14:20 и была, мягко говоря, рабочей. Джентльменский бразильский набор -- самба, румба, опять самба, неподвижное надувное тело в семь этажей, оставшееся на поле и после церемонии и готовое, такое впечатление, подыграть кому-нибудь -- прежде всего, болельщикам.

Бразилия не придавала таким церемониям того сакрального значения, какое Россия придавала им в Сочи.

Сакральное значение бразильцы придают футболу.

Бразильцев было много на стадионе, но не сразу можно было разобрать, где бразильцы, а где немцы. Многие бразильцы надели форму немецкой сборной и чувствовали себя в ней примерно так же, видимо, как немцы накануне игры с Бразилией.

То есть, с одной стороны, бразильцев жгла историческая неприязнь к аргентинцам. А с другой -- чтобы надеть эти бело-черные майки, им надо было переступить через цифры 7:1. И надо же, чувства к аргентинцам оказались сильнее чувства национального позора. Просто доктором Джекилом и мистером Хайдом должен был чувствовать себя, по моим представлениям, каждый бразилец в немецкой футболке.

Но настолько сложных чувств сами они, по-моему, не испытывали. Они только пели нескончаемую песню про великого Марадону, нюхающего коктейль в Sheraton, и им было достаточно.

Аргентинцы, в свою очередь, пели про Пеле.

Доброты на трибунах, в общем, недоставало. Аргентинцы при этом долгое время казались громче.

Впечатление было обманчивым: на самом деле им принадлежал в основном не такой уж широкий сектор прямо за воротами. Вряд ли здесь было больше 5-7 тыс. человек. Но порядок бил класс: фан-зона была организованна и выглядела как литая боевая единица.

Вокруг меня на трибуне оказалось много немцев. Две девушки в венках из цветков национального флага сидели прямо подо мной, и я хорошо мог разглядеть эти цветки (у меня даже не оставалось другого выбора, сквозь них и поле приходилось просматривать). Больше всего в венках было черных цветов (меньше -- желтых и красных), так что венок казался с самого начала траурным.

Рядом, справа, уже на церемонии закрытия неистовствовала пожилая немка в красной майке с надписью "Mosambique". И слева тоже были немцы: тихий мальчик лет семи и такой же тихий папа, раз в пять старше.

Но и аргентинцев нельзя было игнорировать: все они надели одинаковые бело-голубые футболки с десятым номером на спине, и от него рябило в глазах (он еще и на поле то и дело мелькал).

На разминке трибуны с замиранием сердца следили за тем, как Месси отрабатывает штрафные. Стон раздавался всякий раз, как он мазал (в основном -- выше ворот). И эти стоны стали в какой-то момент ритмичными: он не попал, по моим подсчетам, ни разу.

Один аргентинский болельщик так от этого расстроился, что сел и демонстративно начал читать газету, закрывшись ею от неприятной действительности.

В это время Карлес Пуйоль уже представлял на поле кубок FIFA вместе с другой аргентинской моделью (вообще-то, кубок был хорош и без них).

И в это же время в других концах газона разнорабочие возделывали зеленое поле: убирали кочки (один, не дождавшись полиэтиленового мешка, которые им раздали, начал складывать кочки в свои карманы), а некоторые притаптывали их.

А один вдруг наклонился к траве и что-то прошептал (судя по результату матча, сработало).

Аргентинцы уже просто сходили с ума на трибунах, хотя матч еще не начался. Они, кажется, были совершенно уверены в том, что они тут хозяева жизни на ближайшие четыре года. Немцы сохраняли глубокомысленное молчание, отчего их хотелось поддержать как-то, что ли, потому что постороннему человеку, оказавшемуся на стадионе (а им я и был, потому что никак не мог заставить себя болеть за какую-то одну из этих команд), могло показаться, что исход матча уже предрешен окончательно и бесповоротно.

В перерыве на поле из-под земли вылезли поливальные установки, и в какой-то момент я даже увидел радугу на стадионе. Через несколько минут появились и немецкие игроки (они, можно сказать, и не уходили с поля, на этот раз опередив аргентинцев, и попали под дождь поливалок, но не ушли, а продолжали бить по воротам (им так не хватало этих упоительных ощущений в первом тайме).

Во втором тайме обстановка, конечно, накалилась еще больше: нужен был гол. Немецкие болельщики (особенно из числа бразильцев) очень оживились и продемонстрировали, что стадион не принадлежит аргентинцам.

Тут мимо не в первый раз пробил Месси. Аргентина встала со своих мест. Люди с поднятыми и вытянутыми руками кланялись ему до земли и повторяли многотысячным хором: "Мес-си! Мес-си!.." Это было величественное зрелище -- так кланялись божеству, так кланялись Мессии.

В добавленные несколько минут в воздухе запахло сигарами. Видимо, болельщики уже ждали дополнительных двух таймов.

В одном и них, как известно, все и решилось. Толстяк-аргентинец сразу ушел с трибуны, животом своим сметая все на своем пути. Немецкая девочка обнималась с немецким мальчиком, который забыл наконец про свою травму, прежде всего, как оказалось, к счастью, моральную. Их родители, моргая влажными глазами, поощрительно поглядывали не на детей, а друг на друга.

Больше всех тут радовались бразильцы. В каждом из них победил доктор Джекил. Они любили немцев так же неистово, как три дня назад ненавидели их.

И этот народ победить было нельзя. Они не могут проиграть, потому что в любом, самом позорном положении находят повод обрадоваться своей победе.

Аргентинцы могли проиграть достойно. И игрокам это удалось. Но этого нельзя сказать про всех болельщиков.

Я одним из первых вышел со стадиона и подошел к станции метро. Она была закрыта "по техническим причинам": организаторы, видимо, хотели рассеять болельщиков по городу, а не набивать ими вагоны метро.

До ближайшей станции идти было минут двадцать, и не было гарантии, что ее тоже не закроют. Вдруг объявили, что сейчас двери откроются. Толпы болельщиков ринулись к этим дверям, только уже внизу около первого вагона случайно столкнулись аргентинские и бразильские (опять в немецкой форме) болельщики. Кто-то кому-то наступил на ногу.

Все остальное было неслучайным. Вдруг началась яростная и молчаливая драка. Все было беспощадно и как в последний раз.