Вытащим… Мы вытащим

1 июля сборная России одержала историческую победу над сборной Испании в 1/8 финала чемпионата мира-2018, а специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников видел не только эту победу, но и то, как жила в эти два с половиной часа на трибунах VIP-зоны светская и политическая Москва. И поделился подробностями этой жизни, иногда — почти интимными.

Машин с номерами АМР к VIP-входу «Лужников» в этот день подъехало больше, чем к шестому подъезду первого корпуса Кремля в день встречи Владимира Путина с правительством.

Водители в теньке недалеко от входа обсуждали… Нет, не шансы команд, а будет или нет дополнительное время и пенальти, потому что невозможно же здесь торчать до бесконечности, так что лучше бы все обошлось как-нибудь в основное время. И даже, по-моему, не так уж им было важно, в чью пользу обошлось бы.

— Пенальти будут,— убежденно сказал им глава «Боско ди Чильеджи» Михаил Куснирович, который был за рулем машины сам и которого они, конечно, сразу признали за своего.

— И что? — заинтересовались они.— Правда?

Да они были тут как дети. Верили каждому слову, потому что он по какой-то причине был, черт возьми, убедителен.

— Проиграем, к сожалению,— пожал он плечами.— В основное время будет 1:1.

Испанцы выбрали «домашний» цвет, то есть красно-желтый. Российские футболисты должны были в этот день носить «гостевую» форму, то есть белую. Знали об этом, повторю, немногие, поэтому трибуны в этот день, забитые, разумеется, российскими болельщиками, были, конечно, ярко-красными.

Перед матчем я спросил у полярника Артура Чилингарова, каким будет счет.

— 1:0,— уверенно ответил он.

— Когда забьем? — уточнил я: в конце концов, не должно было быть сомнений, кто выиграет, а было это делом времени.

— Во втором,— кивнул он.

— Почему во втором? — переспросил я.

— В первом не получилось,— вздохнул Артур Чилингаров.

Матч, понятное дело, еще и не начинался.

Рядом, держа в руках листки со стартовыми составами, лихорадочно подсчитывали шансы, мне показалось, более профессиональные люди. Я среди них знал только спортивного топ-менеджера Андрея Баранникова.

— Пять защитников…— шепотом повторял он.— Пять… Зачем, Саламыч?..

— А в прошлый раз четверо-то не справились с Уругваем,— подсказывал ему сосед,— вот и решил, наверное, усилить… Может, не нашего ума дело…

Впрочем, он не производил впечатление человека, чьего ума это было не дело.

— А ваш прогноз? — поинтересовался я.

— Мой? — удивился он.— Мой: чудо. Мы можем победить, если случится чудо.

Остановил я и пианиста Дениса Мацуева, который, между прочим, совершенно верно расставил стартовый состав нашей сборной на эту игру в своей ответной речи, когда несколько дней назад благодарил Владимира Путина за орден Почета в Екатерининском зале Кремля.

— Вытащим… Мы вытащим…— как заклинание повторял Денис Мацуев.

К группе болельщиков из администрации президента подошел человек, по которому было видно, что он не очень здоров, и он подтвердил это:

— Но пришел же!

— А кто тут здоров? — отозвался оказавшийся в этой компании Владимир Мау.— Тут все болеют!

Тут начали исполнять гимны, и я обратил внимание, что наши стоят обнявшись, а испанцы-то — нет. Это уже обнадеживало.

Я посмотрел чуть выше, туда, где была правительственная ложа. Ее в этот день занял премьер-министр Дмитрий Медведев, справа сидел президент ФИФА Джанни Инфантино, слева — жена председателя правительства Светлана Медведева, рядом с Джанни Инфантино король Испании Филипп VI, потом — помощник президента Игорь Левитин… Здесь были несколько губернаторов, лидеры ЛДПР, КПРФ, «Справедливой России», «Единой России» — да все они, в общем. Видел я и пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, и главу протокола президента Владислава Китаева… И помощника президента по международным делам Юрия Ушакова… Не хватало, собственно говоря, только самого президента. И ничего хорошего в этом не было.

И вот меня сразу поразило настроение в правительственной ложе. Они все тут искрили какими-то странными полуулыбками (господ Жириновского и Зюганова это не касалось: они помрачнели, по-моему, на всякий случай, еще до начала матча). Что-то не то было в этих полуулыбках… Виделась мне в них какая-то готовность к проигрышу, да и вообще, идея несерьезности происходящего, что ли…

Началась игра, поле оказалось сырым, поскальзывался даже Станислав Черчесов, который почти не ходил по отведенному ему прямоугольнику, а все равно поскальзывался. Я малодушно подумал, как хорошо, что игра идет уже 10 минут, а нам все еще не забили.

Увидел на трибунах израильский флаг, потом еще один… В чью честь он тут был? В рядах испанцев представителей флага не должно было наблюдаться со времен святой инквизиции, а если иметь в виду, например, фамилию Игнашевич, нет, слишком тонко…

Тут мы нам забили, и сделал это Игнашевич, и я даже начал думать, что не так уж это и тонко… Потом я решил: зато, я уверен, в этой игре все голы забьют только наши! С этой великой и бессмысленной идеей было легче дальше жить на этом матче.

На 39-й минуте испанцы, правда, чуть не подвели меня: могли забить тоже сами себе. Но, к сожалению, в полной мере им это не удалось.

Потом Артем Дзюба забил пенальти, и счет сравнялся. Кто ж знал, что на самом деле в этой игре мы будем забивать только пенальти!

В первые ряды трибун подтянулись вдруг ужасного вида 60-летние испанские тетки, состарившиеся, кажется, еще в 40 лет, в желто-красных майках и юбках, слава богу, до пят, и в таких же желто-красных, но все-таки плейбоевских заячьих ушках на головах. Я понял, что испанские болельщики подтягивают и вводят в дело свои последние резервы.

— А я что говорил,— удовлетворенно кивнул Сергей Михайлов в перерыве.

— А что говорил? — переспросил я.

— А вот через 45 минут это и станет окончательно ясно!

Он ошибался. Это стало ясно все-таки позже.

Глава оргкомитета чемпионата мира-2018 Юрий Сорокин на мой немой вопрос пожал плечами:

— А ведь не так все страшно! Могло было быть хуже! Гораздо хуже! Шанс-то есть!!

— Ох,— пожаловался мне Сергей Михайлов,— надо мной мужик сидит, все знает, кричит очень сильно, переживает, я боюсь, у него инфаркт будет…Что делать-то? Ведь будет же…— в голосе господина Михайлова слышалось искреннее беспокойство.

И он даже пошел куда-то что-то делать.

— Самое обидное, что проиграют по пенальти,— к концу второго тайма повторял господин Куснирович, и когда дополнительное время тоже закончилось вничью, Ростислав Хаит из «Квартета И» наклонился к нему:

— Миша, я у тебя курс биткойна на следующий день буду узнавать, можно?

Я поглядел наверх. Поразительно, но там царили те же странные полуулыбки. Словно и не шла тут битва за жизнь на Земле, а так, пришли 22 человека повеселить их или попечалить. Я уж подумал даже, что это, может, такая защитная реакция, а внутри у этих людей, наверное, все-таки настоящий ад — но нет, не получался ад из этих полуулыбочек.

А по-настоящему переживал там из-за каждого пенальти, рождался и умирал и снова рождался только губернатор Московской области Андрей Воробьев.

Когда начали бить пенальти, я понял, что наши просто не могут, никак не могут проиграть. Это такая убежденность у меня появилась, и я поделился ею с господином Куснировичем.

— Да я бы и рад…— тяжело вздохнул он.

Тут показали на экранах трех довольных все-таки пока еще жизнью россиян, синхронно жующих биг-маки, и стадион застонал от восторга: нет, не все еще было потеряно, если есть на стадионе люди, настолько уверенные не только в завтрашнем, а именно что в сегодняшнем дне, часе и минуте. Юрий, Федор и Инна Гнатюки просто близко к сердцу переваривали происходящее.

Я уже не смотрел наверх — и не мог не смотреть…

Перед первым пенальти со своего места встал Дмитрий Медведев и застегнул пуговицу пиджака. Событие и в самом деле было ответственное, почти протокольное.

Да и все уже стояли… И даже полуулыбочки, кажется, наконец-то начали понемногу пропадать. Но не исчезли, нет, до конца…

Но все-таки там сейчас теплилась жизнь, и Дмитрий Медведев уверенно снимал, конечно, происходящее на свой айфон.

Когда Акинфеев ногой дотянулся до мяча, неотвратимо и неизбежно влетавшего в ворота, Михаил Куснирович вздохнул:

— Ну, все, п…ц витринам ГУМа…

Андрей Колесников, «Лужники»