"ГКО: устойчивы, как пирамиды"
Гособлигации -- дело верное. Могут рухнуть МММ, "Властилина" и банк "Чара", но государство "имеет по крайней мере одно достоинство -- ему не дано в один прекрасный день "сняться с якоря" вместе с деньгами вкладчиков". В декабре 1994-го, когда самые знаменитые финансовые пирамиды новой России уже рассыпались, а после исчезновения советского государства прошло всего три года, подобные рассуждения "Денег", да еще и под заголовком "ГКО: устойчивы, как пирамиды", выглядели откровенным издевательством. "Как вы думаете, долго ли сможет наш многострадальный бюджет "отстегивать" достаточно высокие проценты по государственным облигациям? Ведь, согласитесь, есть что-то в этом от тех компаний, которые платят проценты новым вкладчикам за счет последующих взносов",-- объясняли "Деньги" свой скепсис, но от вложений в крайне прибыльные бумаги не отговаривали.
Мелких частных инвесторов, правда, не слишком ждали на этом рынке -- говорят, поначалу без $100 тыс. и суетиться не стоило. Однако к концу 1994-го у банков появились куда более доступные предложения, а у граждан -- стимул для риска: ведь за 1994 год, отмечали "Деньги" в январе 1995-го, "самые удачливые игроки на ГКО заработали... до 400%". Средняя начисленная зарплата на тот момент составляла 302 тыс. руб. (примерно $78). Если накопить 1 млн руб. (номинал одной облигации), можно было заключить с банком или компанией-посредником договор трастового управления средствами или договор о совместной деятельности, который предусматривал выплату гарантированного дохода от 70% до 200% годовых в зависимости от суммы и срока инвестирования и давал право на участие в дополнительных прибылях от операций с ГКО. Имея 5 млн руб., можно было самостоятельно управлять своим портфелем ГКО, выплачивая дилеру 0,3-1% комиссионных за каждую операцию.
Риски были символическими, доход -- в разы выше, чем по банковским депозитам. "Сбербанк предлагает по депозитам удивительно низкую доходность, просто несправедливо низкую! Он вкладывает деньги в ГКО под 360%, а вкладчику дает 150%. Как специалисту мне трудно с этим смириться, поэтому я в Сбербанк деньги не вкладываю",-- возмущалась Белла Златкис, в то время глава департамента ценных бумаг Минфина (с мая 2004-го -- зампред правления Сбербанка), призывая граждан вкладываться в ГКО. "ГКО -- бумаги со 100-процентной надежностью",-- уверяла она, предупреждая, впрочем, что их доходность не всегда будет высокой: "Завтра, может быть, не будет инфляции, и тогда... доход будет на порядок меньше" ("Деньги", 22 января 1995 года).
"Инфляция съедает все доходы"
Инфляция, хотя и не выражалась уже четырехзначными числами, как в 1992 году (2508,8%), все еще оставалась главной проблемой: в 1994-м она замедлилась до 215,1%, в 1995-м -- до 131,3%, но не всякому частному инвестору удавалось ее обогнать. "Инфляция съедает все доходы",-- грустили "Деньги" в феврале 1995-го, отмечая, что ГКО в их портфеле оказались единственным инструментом, "который противостоял инфляции и принес доход, почти покрывающий ее".
Огромный дефицит бюджета (часто выше 10% ВВП) нужно было как-то финансировать, а способов тут немного: либо печатать деньги, либо заимствовать. Эмиссия автоматически означала, что инфляция останется недопустимо высокой, и ничего иного не оставалось, как привлекать внешние кредиты и выпускать ценные бумаги, одновременно сокращая дефицит, если получится.
Со временем инвесторы к ГКО привыкли, и когда в 1995-м правительство решило в рамках борьбы с инфляцией отказаться от прямых кредитов ЦБ, роль облигаций в финансировании бюджетного дефицита стала быстро расти. В начале 1995-го объем государственных ценных бумаг в обращении составлял, по разным оценкам, 1-1,7% ВВП, к концу года -- 4,5-4,7% ВВП (правда, это оценка с учетом появившихся летом среднесрочных ОФЗ). Масштабные потребности государства в займах определяли и высокую доходность, и политику валютного курса : курс необходимо было зафиксировать, чтобы не оказалось, что инвесторам выгоднее покупать не ГКО, а валюту.
Правительство в принципе своего добилось. Правда, его успехи в 1995 году были не так значительны, как хотелось бы, но в 1996-м, когда на рынок ГКО пустили иностранных инвесторов, доходность стала быстро снижаться.
"Кризис в России неизбежен"
Осенью1997-го стало казаться, что время ГКО прошло. "Государственные краткосрочные облигации вследствие заполнения рынка иностранными деньгами к концу года совсем потеряют спекулятивную привлекательность... ГКО превратятся в инвестиционный инструмент -- низкодоходный и безрисковый,-- размышляли "Деньги".-- В этой ситуации инвесторам следует обратить внимание на валютные облигации Минфина и облигации федерального займа с переменным купоном".
И вот тут правительство и ЦБ вынуждены были признать, что ситуация выходит из-под контроля: 10 ноября 1997 года ЦБ объявил о небывалом расширении валютного коридора (6200 руб. плюс-минус 15%), поднял ставку рефинансирования, увеличил требования к банковским резервам по средствам в иностранной валюте. Сейчас объяснение показалось бы тривиальным: отток капитала, вызванный мировым финансовым кризисом. Прогноз выглядел пугающе: кризис неизбежен. На начало ноября "резервы ЦБ составляли $24 млрд, обязательства перед нерезидентами на рынке ГКО-ОФЗ и фондовом рынке -- свыше $36 млрд. Устранить этот дисбаланс можно двумя способами: провести девальвацию рубля на 25-30% или повысить доходность... до 45-55%",-- писали в "Деньгах" Андрей Вавилов.
Рынок пережил уход части нерезидентов (лишившись оценочно $20 млрд) и дотянул до весны, но принципиально ситуация не изменилась: денег в бюджете не хватало, ЦБ разрывался "между поддержкой банковской системы, рынка государственного долга и национальной валюты".
Вторая волна азиатского кризиса завершила то, что казалось предрешенным с самого начала, и ни кредит МВФ, ни отчаянная попытка Сбербанка расширить продажу ГКО населению ничего не могли изменить. Когда в июле 1998-го доходность ГКО вновь достигла 140% годовых, на порядок превысив инфляцию, а Минфин предложил участникам рынка добровольно обменять ГКО на длинные еврооблигации, стало ясно: пирамида зашаталась. "Нужно быстро бежать, пока не завалило обломками", если обмен не удастся, выплаты заморозят, предостерегал читателей "Денег" аналитик Merrill Lynch Стив О'Брайн. Его прогноз сбылся через четыре недели. Утвержденное в сентябре 1998-го следующее правительство РФ буквально вынуждено было жить по средствам.
SIA.RU: Главное
