После того как Крым присоединили к России, многих моих ньюсмейкеров отхватила не только патриотическая, но и инвестиционная эйфория. От людей из разных отраслей -- от транспорта до машиностроения -- с разными взглядами на жизнь и подходами к бизнесу я слышал на удивление сходные идеи о том, что в Крыму наконец-то получится "все начать с чистого листа". Многие были уверены, что новый регион станет "образцово-показательной площадкой для привлечения инвестиций", "поле там непаханое" и "все лифты открыты".
Я хорошо помню, как один из знакомых рассуждал: нужно доказать всему миру, что жизнь в регионе после вхождения в состав России в короткие сроки стала лучше и никакие санкции этому не помешали. Поэтому, считали бизнесмены, в Крыму будут открыты двери для самых разных проектов, если "люди придут с реальными деньгами и идеями". Прельщал их и предсказуемый передел бизнеса после ухода украинских игроков, и масса потенциальных ниш, куда давно почти никто не вкладывал. Многие искренне хотели запустить проект, который не пошел в "обычных регионах", потому что "ниши заняты", не хватает ресурса и так далее. Надеялись и на то, что государство не поскупится на поддержку, конечно. Громкие решения первых месяцев вроде создания Агентства стратегического развития Севастополя с амбициозной стратегий только распаляли воображение.
Но тот же проект агентства одним из первых запутался в бюрократических барьерах и чиновничьих конфликтах, так и оставшись на бумаге. Это стало очевидно весной, и тогда же мои источники один за другим начали менять риторику, рассказывая уже, как все сорвалось.
Так, еще в начале 2015 года в авиаотрасли говорили о новом аэропорту в Севастополе -- на базе военного аэродрома Бельбек или фактически с нуля на мысе Херсонес, где есть старая военная взлетная полоса. Шли разговоры о том, что новый аэропорт может принимать деловую авиацию или дешевых перевозчиков, идея рассматривалась в контексте развития масштабного туристического кластера в Севастополе. Но уже осенью вердикт был прост: "Пожалуй, об этом стоит забыть как минимум в среднесрочной перспективе".
Другой яркий пример -- развитие, казалось бы, самого благодатного туристического направления. После включения Крыма в состав России сразу несколько крупных игроков заявили о планах вложиться в курорты на полуострове.
Например, построить за 12 млрд руб. новый курорт на 40 тыс. человек в год между Алуштой и Феодосией обещал Руслан Байсаров. Но идея так и не реализована. Заморожен и проект по созданию молодежного курорта PortOle! в Тамани, недалеко от строящегося моста через Керченский пролив.
Не произошло бурного роста мелкого виноделия, куда исходно собирались вложиться даже некоторые мои знакомые из других сфер бизнеса. "Что уж говорить о других более рисковых и футуристических проектах вроде инвестиций в возрождение производства розового или шалфейного эфирных масел, которыми раньше Крым снабжал чуть ли не весь СССР. Это вообще развеялось как эфир",-- шутит один из моих собеседников.
Буксуют и планы развития государственных активов.
Конечно, против пессимизма найдутся контраргументы. Например, недавний ускоренный ввод энергокабеля и идущее полным ходом строительство моста через Керченский пролив. Но это, по сути, авральные проекты первой необходимости.
Большинство несостоявшихся инвесторов в Крым обвиняют в своих проблемах не кризис и не санкции. Он говорят о том, что в регионе просто сразу заработали "традиционные законы отечественного бизнеса со всеми вытекающими".
Доступ к крупным проектам получили "не какие угодно инвесторы, а те, что обладают административным ресурсом". При этом основные усилия традиционно сконцентрированы на проектах, которые нужно реализовать в авральном режиме, навалившись всем миром, "иначе будет плохо".
В итоге, признают мои источники, Крым оказался "обычным российским регионом", где, конечно, можно "что-то делать", но без каких-либо ощутимых преференций. А желание местных властей напрямую контролировать все бизнес-процессы, причем часто не очень успешно, только усложняет положение дел.
Егор Попов
SIA.RU: Главное
