26 октября 2023 года Владимир Путин утвердил обновленную Климатическую доктрину РФ, которая сменит аналогичный документ 2009 года. Доктрина принята в преддверии очередного раунда климатических COP28 в Дубае в ноябре—декабре 2023 года и впервые ставит целью достижение Россией углеродной нейтральности — равновесия выбросов и поглощений СО2 — к 2060 году. Документ вызвал неоднозначную реакцию экспертов.
На прошлой неделе Владимир Путин утвердил новую редакцию Климатической доктрины РФ, в которой впервые декларирована цель достижения углеродной нейтральности к 2060 году. «Ключевой долгосрочной целью климатической политики является достижение с учетом национальных интересов и приоритетов социально-экономического развития не позднее 2060 года баланса между антропогенными выбросами парниковых газов и их поглощением»,— говорится в документе. Второе существенное изменение — к принципам климатической политики РФ добавились «сбалансированность действий для достижения устойчивого развития» и «технологическая нейтральность» — и как признание равнозначности мер по сокращению выбросов и увеличению поглощений, и как признание равенства всех технологий декарбонизации. Появились также пункты, которые описывают принятые на себя Россией международные обязательства за последние 30 лет и их полное выполнение, а также цели на будущее. Так, доктрина подтверждает цель достичь к 2060 году 70% нетто-выбросов парниковых газов (с учетом поглощения) от уровня 1990 года, предполагает дополнительные меры декарбонизации отраслей экономики и увеличения поглощающей способности управляемых экосистем. Цель этих мер — нетто-выбросы к 2030 году на уровне 54% от уровня 1990 года.
Впрочем, новые формулировки климатической политики в РФ на ближайшие годы, как и обозначенные приоритеты, вызвали неоднозначную реакцию экспертов. «Возникает вопрос: почему ключевая цель в достижении углеродной нейтральности, а не в ограничении изменения климата и его негативного влияния на население России? Это разные цели. Углеродная нейтральность — частная промежуточная цель удержания потепления в 21-м веке, которая работает только при выполнении ряда сопутствующих целей — например, сокращении выбросов к 2030 году на 43% от 2019 года при условии непревышения 1,5 градуса потепления. И никак не включает цели по адаптации к изменению климата»,— отмечает директор Института глобального климата и экологии РАН Анна Романовская. Глава департамента мировой экономики ВШЭ Игорь Макаров, в свою очередь, видит в упоминании технологической нейтральности «очевидный намек на атомную и гидроэнергетику», которые власти намерены развивать.
Также в доктрине заметно расширен пункт, касающийся переходных рисков, и экономических (от действий по декарбонизации в других государствах), и репутационных — «от нашего собственного бездействия. Да, российскую экономику надо адаптировать к меняющемуся мировому технологическому, энергетическому и ценностному ландшафту», говорит господин Макаров.
Читайте также:
Отдельно доктрина фиксирует недопустимость «необоснованной дискриминации при принятии мер по борьбе с изменением климата, затрагивающих международную торговлю». «Россия против европейского трансграничного углеродного регулирования»,— поясняет Игорь Макаров. Также добавлена фраза, что крайне важны «самостоятельность в оценках и выводах о происходящих и ожидаемых последствиях изменения климата» и «способность обеспечивать собственные технологические нужды» для реагирования на климатические угрозы. «Идеям технологического и идейного суверенитета придано климатическое измерение»,— заключают в ВШЭ.
«Сам факт публикации доктрины сейчас — это мощный аргумент против позиции тех, кто рассматривает изменение климата в терминах "климатической повестки", которая сегодня неизбежно отошла на второй план,— говорит, в свою очередь, Игорь Макаров.— Однако на 90% текст повторяет доктрину 2009 года. Та тоже была хорошей, но до самого недавнего времени вообще никак не конвертировалась в меры климатической политики».
Артем Чугунов
SIA.RU: Главное
