«Мы живем в эпоху, о которой напишут в книгах: на наших глазах рождается новая реальность в экономике России», – говорит директор Иркутского филиала Россельхозбанка Наталья Баркова. По ее словам, 2024 год стал переломным, а кризис не только испытал компании и банки на прочность, но и открыл новые возможности, позволив достичь рекордных показателей. Каким был 2024-й для Россельхозбанка в регионе? Как чувствуют себя иркутские сельхозтоваропроизводители? И почему высокая инфляция сегодня страшнее высоких ставок? Об этом и многом другом – в нашем интервью.

«Год был переломный – и рекордный»

Наталья, начало 2024 года было обнадеживающим: многие жили с ожиданием, что ставки во втором полугодии начнут снижаться. Но они не просто не снизились, а наоборот, выросли еще больше. Что пошло не так?

– Мы разговаривали с вами в декабре 2023-го. Тогда мое резюме было таким, что 2024 год не будет простым. Мы обсуждали, что логистические цепочки у бизнеса не налажены, что новые правила игры еще формируются. И тенденции роста ключевой ставки на тот момент тоже уже прослеживались. Поэтому события 2024-го не стали для нас неожиданностью. Мы не планировали и не ждали, что будет легко. Ясно было, что и государственные программы будут трансформироваться – в условиях дефицита бюджета. Новое время потребовало от нас больших компетенций и профессионализма для решения, казалось бы, рядовых задач.

Но вообще мы переживаем сейчас крайне интересный период: новые ниши после ухода западных компаний заполняются отечественными предприятиями. Понятно, что выстраивание новых цепочек, переориентирование на другие рынки требует усилий, денег, времени. При этом наша близость к Китаю, например, однозначно открывает новые возможности для бизнеса. Можно сказать, что этот период – переломный. И он, безусловно, сгенерит новые проекты, новые компании, новых людей, которые поведут за собой.

Есть мнение, что в условиях высоких ставок банкам сложно зарабатывать. Так ли это?

– Что такое ключевая ставка? Это ставка, по которой банки берут в кредит у Центрального банка. Когда «ключ» растет, для банковской системы это означает дополнительные расходы. Говорить о том, что в этот период банки получают высокую маржинальность, не приходится. Сейчас драйверными продуктами, на которых банки зарабатывают, становятся не кредитные, а транзакционные: расчетно-кассовое обслуживание, вклады и расчетные операции населения. Больший фокус на этих продуктах позволяет банкам сохранять свою финансовую устойчивость.

С какими итогами вы заканчиваете 2024 год? Чего удалось добиться?

– На самом деле, несмотря на все сложности периода, мы – как и любой бизнес – можем похвастаться определенными достижениями. Например, мы впервые за долгое время достигли рекордных показателей по кредитному портфелю юридических лиц – за второй-третий кварталы он вырос в разы!

Рекордные выдачи у нас в этом году и по сельской ипотеке. Сейчас программа приостановлена, но за время ее действия мы выдали кредитов больше, чем в прошлом году, в три раза. Рост зафиксировали и по другим направлениям: выдали нашим аграриям на 48% больше кредитов на инвестиционные проекты, на 10% больше – на поддержку экспорта по программе стимулирования со стороны Минсельхоза.

Понятно, что у этой медали есть и обратная сторона. Так, сегодня требуются более профессиональные специалисты, которые могут грамотно, максимально корректно оценить платежеспособность компаний. Кроме того, настроения в текущих условиях у всех разные – на первый план выходят компетенции в сфере услуг, максимальная клиентоцентричность, клиенто-
ориентированность сотрудников.

Выходит, для вас год был переломным – но при этом рекордным?

– Да. Время кризиса – уникальное время. Всегда можно найти какой-то прорывной момент, «окно» возможностей или даже «форточку», которая позволит зафиксировать новые достижения.

Какие ваши прогнозы на 2024 год все-таки не сбылись?

– Учитывая социальную направленность Россельхозбанка, мы долгое время серьезно помогали семьям по программе «Сельская ипотека». За время ее действия почти 2600 семей в Иркутской области смогли оформить льготные кредиты в Россельхозбанке и решить жилищный вопрос. При нынешних ставках это очень хорошая инвестиция.

Но то, что программа в сентябре так резко приостановится, стало для нас в какой-то мере неожиданностью. Мы все-таки хотели бы довести начатые сделки – а их порядка 100 – до конца, помочь семьям приобрести жилье за счет программы. Сейчас работаем над этим. Минсельхоз России уже объявил, что точечные инвестиции в льготную ипотеку будут.

Какие перспективы у программы, на ваш взгляд? Будет ли она в каком-то виде продолжена в 2025 году?

– Задача комплексного развития сельских территорий в стране сохраняется, так что ипотека, думаю, будет – но в трансформированном виде. Обсуждения по изменению условий продолжаются. Например, звучало предложение относительно расположения объектов «Сельской ипотеки». Если сделать программу доступной для объектов на расстоянии, допустим, 40-50 км от областных центров, это отсечет определенных клиентов, которым неинтересна такая удаленность, и позволит сократить бюджетные расходы.

«Высокая инфляция страшнее ставок»

Какие факторы влияют сейчас на ситуацию в банковской сфере?

– Высокая ключевая ставка и высокая инфляция. Банк, безусловно, зависит от клиентов, которые в нем обслуживаются. Работая с предприятиями, мы понимаем: если у них снижается уровень прибыли, то они меньше вкладывают в новые проекты. Для нас это тоже потери. Население, меньше пользуясь новыми товарами или услугами, меньше кредитуется, стремится снизить долговую нагрузку – на этом мы тоже сразу начинаем терять.

Что страшнее, по-вашему, – высокие ставки или высокая инфляция?

– Безусловно, высокая инфляция. Это фактор, которого нельзя допустить. И если говорить о шагах Центрального банка, то, с точки зрения законов рынка, они логичны. Но не так просто остановить инфляцию в условиях роста заработной платы, который неизбежен, когда идет такая борьба за кадры. При этом люди продолжают пользоваться товарами, услугами, хотят путешествовать. Всё это не позволяет сдерживать инфляцию так, как планировалось.

Я в общем и целом разделяю позицию Центробанка и прекрасно понимаю, что для текущей ситуации регулятор принимает очень сложные решения. 21% – за последние кризисные периоды это самая высокая ставка. С даты введения Банком России она такого уровня не достигала. 

А инфляция, кстати, бывала и выше, чем сейчас.

– Еще как! Я недавно вспоминала, что в 1992 году инфляция составила 2500%. Сейчас эти цифры в голове не укладываются. Но мы их пережили. Некоторые бизнесы выросли в этих условиях с нуля. И это очень показательно. Конечно, сегодня всем нам нужно очень тщательно следить за теми заявлениями, которые делает Центробанк, а бизнесу – планировать свою деятельность, доходы и расходы, работу с кадрами.

Кстати, об инфляции. Мы видим, что цены растут неравномерно. Например, среди продуктов питания в прошлом году «рекордсменами» были яйца, в этом году – сливочное масло. Почему отдельные категории товаров «выстреливают»?

– Яйца, масло – это социально значимые товары, на которые прежде всего обращает внимание население. Рост цен на эти категории продуктов обсуждается всегда более бурно. На самом деле, дорожает все. Если мы посмотрим, например, как изменились цены на авиабилеты, гостиницы, то увидим рост на уровне 17-20%. Вопрос в том, к чему привлекается внимание общественности. Но примерный уровень инфляции мы все себе представляем. И он, конечно, выше того, что показывает статистика.

«Поддержка будет, но – точечная»

Возвращаясь к проблеме высоких ставок – не получится ли так, что с такими дорогими кредитами мы просто «заморозим» всю инвестиционную деятельность, весь потребительский спрос – и потом понадобятся отдельные меры, чтобы всё реанимировать, чтобы экономика снова зажила?

– Сложно прогнозировать. Пока я просто наблюдаю за планированием государственного бюджета на 2025 год – он отражает точечную поддержку. Помочь абсолютно всем в кризисной ситуации не получится, но на приоритетные направления средства будут выделены.

Например, прямая поддержка наших ключевых клиентов – сельхозтоваропроизводителей – сократится в 2025 году в 1,6 раза. И первая реакция на эту новость у любого фермера, конечно, будет негативной. Но если посмотреть на другие статьи бюджета, то мы увидим, например, что предусмотрено выделение финансирования на технологическое обеспечение продовольственной безопасности, поддержку генетики, семеноводства. Все это важно для импортозамещения. Второе приоритетное направление – кадры. Эта тема сегодня ярко прослеживается в действиях в Минсельхоза: с будущими специалистами работают, начиная уже со школьной скамьи.

Насколько сельхозпредприятия сегодня готовы стартовать новые инвестиционные проекты?

– В сегменте крупного бизнеса мы в этом году начали финансировать десять инвестиционных проектов – в основном они направлены на расширение действующего производства, на создание новых цехов. Все эти проекты будут завершены: клиенты имеют определенную финансовую подушку, что позволяет им подстраховываться, в том числе личными средствами.

Если говорить о фермерах, то они, конечно, как и любой малый бизнес, перестраиваются очень быстро. Если будет выделена господдержка на какие-то отдельные направления деятельности, они сумеют приспособиться. Возможно, это будет не очень просто, потому что фермеры хороши в производстве, но не в маркетинге, сбыте, рекламе, бухгалтерии. Но здесь, я думаю, будет усиливаться поддержка государственных структур – в том числе консультационная.

Каков на сегодняшний день объем вашего кредитного портфеля?

– Мы вошли в 2024 год с кредитным портфелем корпоративных клиентов порядка 6 млрд рублей. В сентябре он достиг уже 23 млрд рублей.

Получается, высокие ставки все-таки не слишком смущают клиентов?

– Все индивидуально. Крупные компании какие-то вопросы предпочитают решать даже в условиях высоких ставок – но у них, повторюсь, есть запас прочности. Если мы видим, что предприятие всегда жило в кредит и никаких излишков, запаса прочности у него нет, то, конечно, рекомендуем ему переждать период высоких ставок. Потому что рентабельность 20-30% – это нетипично для бизнеса, в основном средняя рентабельность компаний –
10-15%. Нужно тщательно взвешивать все свои решения.

Вообще, вся текущая ситуация – как ледяной душ. Мы очень долго жили будто по инерции: заходим в магазин – все продукты есть, захотели путешествовать – полетели куда хочется, купили тур на любой бюджет. Сейчас сознание постепенно перестраивается у всех. Меняется потребление: люди уже не покупают импульсивно – выбирают, сравнивают. До пандемии мы жили в таком разгоне спроса и предложения! Куда-то бежали, спешили... Сейчас время остановиться, задуматься – и действовать более грамотно и рационально.

Какие основные риски вы видите в 2025 году? Экономисты, например, говорят о рисках банкротств компаний – насколько, по-вашему, это реальная угроза?

– Пока я наблюдаю по нашим предприятиям, что «пружинка» сжимается, сжимается, но еще не разжалась. У многих компаний до настоящего времени был какой-то запас прочности, ликвидности. Пока проявлений неплатежеспособности не видно. Но риски, безусловно, сохраняются: и банкротств, и трансформации бизнесов: объединений, слияний, поглощений.

2025-й не будет простым, и нам всем пора уже привыкнуть, что каждый год приносит новые вводные. Но это настолько интересный период – с точки зрения формирования новой реальности в экономике России. Появляются новые ниши, регистрируются новые предприятия. Мы живем в эпоху, о которой потом напишут в книгах.

Я думаю, что каждому предпринимателю сегодня нужно задуматься о том, насколько правильно он оценивает свои силы, насколько погружен в свой бизнес. В большинстве случаев мы привыкли рассуждать обо всём поверхностно, знать «всё обо всём». Но сейчас – время профессионалов. Важно вспомнить экономическую теорию, базовые законы рынка – и аккуратно пройти через период турбулентности.

Наш выпуск выходит в преддверии Нового года. Что бы вы хотели пожелать читателям?

– Хочу пожелать всем читателям Газеты Дело, нашим клиентам, всем жителям Иркутской области хорошего настроения, счастливых моментов в кругу близких, достижения поставленных целей, несмотря на возникающие сложности, и мирного неба над головой!

Иван Рудых

«Потолка»  в экспорте – нет, но есть барьеры

Экспорт сельскохозяйственной продукции из Приангарья растет год от года. Будет ли этот тренд усиливаться или мы уже достигли определенного «потолка»? Наталья Баркова поделилась своим экспертным мнением.

– Никакого «потолка» в экспорте нет. Мы живем вблизи Китая, а накормить такое количество населения, которое проживает в КНР, – задача, требующая серьезных усилий и расширения географии поставок. Китай сегодня очень позитивно смотрит в сторону России, в частности Иркутской области: мы интересны им с точки зрения поставок сельхозпродукции. Правда, как правило, китайская сторона ожидает сразу больших партий, больших объемов. Наш бизнес к ним пока не готов. Второй сдерживающий фактор – проведение платежей между контрагентами: они до сих пор не всегда стабильны. Кроме того, влияет и уровень вывозных пошлин на ряд экспортируемых товаров, и необходимость подготовки большого объема разрешительной документации, и сложности логистики. Но, так или иначе, рост экспорта есть – и он, безусловно, продолжится.