Почему российским производителям сложно одеть двенадцатимиллионную «армию» школьников? И как справляется иркутская фирма «ВиД» с этой задачей в регионе? Сколько костюмов в день выпускает фирма? На что делает большую ставку – на мужские или школьные костюмы? Об этом        и многом другом Газете Дело рассказала Ирина Чикуленко, генеральный директор ОАО «Швейная фирма «ВиД».

 «Порог рентабельности не может быть ниже 15%»

– Ирина Михайловна, фабрика «ВиД» исторически специализировалась на мужском и мальчиковом костюме. Сейчас ситуация такая же? Или рынок вносит свои коррективы?

– Да, мы по-прежнему является лидерами в производстве этого вида одежды, мужские костюмы наша фабрика шьет с послевоенных лет, школьные – с 1960-х годов. Это два кита, на которых стоит наше производство. Даже само название фирмы – «ВиД» – мы расшифровываем как «Взрослое и Детское».

Рынок, как вы верно подметили, действительно оказывает свое влияние. На сегодняшний день процентное соотношение разных видов костюма в производственной программе изменилось: шьем 30% мужского костюма, 70% – школьного. Это связано с востребованностью, конечно.

От мужского ассортимента мы не откажемся и в дальнейшем. Но это вовсе не означает, что мы не будем вводить что-то новое в свой ассортимент. Мы следим за рынком и его потребностями. За последние три года  успешно ввели, например, линейку девочковой школьной формы – в виде сарафанов, жилетов, юбочек, брючек. Она пользуется большим спросом на рынке Иркутска.

– Сколько сейчас человек трудится на фабрике?

– Пиджаки шьют 63 человека, брюки – 41 человек. Это сдельные рабочие. В модельно-конструкторском цехе трудится шесть человек. Кадровый вопрос на фирме сегодня стоит очень остро. Представьте, из инженерных кадров у меня на предприятии сегодня только два человека с высшим швейным образованием, причем один из них пенсионного возраста.

Проблема кадров – не столько проблема фирмы, сколько проблема отрасли в целом. Например, Благовещенский институт, который должен обеспечивать кадрами наш регион, в этом году выпускает всего четырех бакалавров! И то не инженеров-технологов, а инженеров-дизайнеров. То есть нет упора на технологию, нет того профессионализма.

Готовят хороших специалистов в Новосибирском институте, мы неоднократно с ними списывались, приглашали их выпускников, особенно тех, кто из деревень, малых городов – предлагали ведомственное жилье (мы для этих целей специально квартиры приобретаем), но ни один специалист не изъявил желания поехать в Иркутск.

Мы пытались растить кадры и на предприятии, учили портных, например, – и они благополучно уходили от нас – кто в свой частный бизнес, кто на другие предприятия. А ведь у нас на предприятии высококлассное оборудование, наша фирма – отличное место для тех, кому важен профессиональный рост.

– Оборудование у вас откуда?

– Парк станков и оборудования у нас очень хороший. На основном производстве в швейных цехах работает около 150 единиц швейной техники. Это универсальное швейное оборудование, специализированные машины, утюжильные столы и прессы для внутрипроцессной и окончательной влажно-тепловой обработки (ВТО). Мы постоянно занимаемся точечным перевооружением, даже в самые тяжелые времена, когда были сложности с выплатой заработной платы, – по единице в год, но брали новые машины.

Оборудование у нас не только российское. Так, из универсальных швейных машин только 70% – российского производства. Остальные 30% – это Япония, фирма «Джуки». Специальное оборудование закупаем немецкое, японское, американское. Новейшие машины стоят от 200 тысяч до миллиона рублей. Немецкое оборудование для  влажно-тепловой обработки еще дороже – до полутора миллионов рублей за единицу.

Сейчас мы начинаем перевооружаться под детское производство, взяты прессы и станки исключительно для детского костюма. В этом году купили три новых утюжильных стола и один пресс ВТО на сумму 1,9 миллиона рублей.

– А ткани используете российские?

– У нас в России нет производителей качественного сырья. Мы берем немного полушерсти российской – это Свердловский комбинат, Брянский, но основная масса – из-за границы. Используем полушерсть, полувискозу из Турции и Китая. Представители по оптовой торговле находятся в Москве. Дважды в год мы ездим на Рослегпромовскую ярмарку и все закупы осуществляем там.

– Как оцениваете свою долю на рынке по мужским костюмам и по мальчиковым?

 – По мальчиковым костюмам наша доля в Иркутске – 30-35%, по мужскому ассортименту, думаю, порядка 10%.

– Сколько костюмов в день выпускает фабрика?

– 200 костюмов мужских, 225 мальчиковых. Шьем, как я уже сказала, и одежду для девочек. Мы могли бы шить ее очень и очень много, однако это не наш конек. Но некоторые оптовики просят «девочку» нашей фирмы – и мы шьем. Пошив фабрики отличается от пошива в маленьких мастерских. Это другой уровень качества.

– А качественное может быть дешевым? Какова ценовая политика фирмы?

– Наша ниша давно сформирована – это эконом-уровень. И даже в эконом-зоне мы предлагаем невысокую цену. Это сформировалось исторически, и все, кто у нас одеваются, привыкли, что наша одежда качественная и недорогая. В магазине детский костюм нашего производства можно купить за 2900 рублей, мужской – за 4700.

Мы определили для себя, что порог рентабельности у нас не может быть ниже 15%, это связано с  сегодняшним банковским процентом по кредитам. Простой расчет любого финансиста – нельзя падать ниже этого процента. Иначе нет смысла заниматься производством.

Поставив нижний порог рентабельности в 15%, мы позволяем себе если и повышать стоимость изделий, то буквально на 3-6%, не более. В этом году повышение цены было связано в основном с повышением курса доллара – мы покупаем импортные ткани, цены на сырье волей-неволей повышаются вместе с курсом доллара и евро. Второй фактор – небольшое повышение заработной платы рабочим.

– Конкурентов на рынке школьной формы у вас сегодня много?

– Было время, когда не все еще прочувствовали тенденцию по школьной форме, тогда конкуренция была невысокой. Но, пожалуй, уже года три-четыре конкуренция по школьной форме очень жесткая. Только ленивый не занялся сегодня продажей школьной формы. И эта продажа повсеместна. Люди везут костюмы из Китая, из Турции. Как могут, изготавливают сами, не имея большого опыта в этом, на потребу дня, заявляют очень низкие цены.

Когда видишь костюмчики для мальчиков по 900 рублей в магазине, явно китайские, явно «стеклянные», не прошедшие никакой сертификации, пугаешься за детей. Это ведь небезопасно. Школьная форма не может быть очень дешевой. Ее изготовление – это жесткий контроль на всех этапах производства. А контроль – это большие затраты: аттестация рабочих мест, их оснащение, сертификация продукции и так далее.

– Но люди реже стали ходить за школьной формой на «шанхайку»?

– Да, такая тенденция есть. В последнее время слышим в магазинах от родителей: пусть будет дороже, но качественнее. Кроме этого, постпродажный сервис людей тоже интересует. Пришли, померили, не подошло – всегда есть возможность поменять, вернуть.

Работаем мы и над сервисом в наших фирменных магазинах. Там установлены кондиционеры, телевизоры, диспенсеры с водой, скамеечки для детей.

– Какова сегодня география фирменных магазинов фирмы «ВиД»? Расширяться планируете?

– Сейчас наши фирменные магазины работают в Улан-Удэ, Усолье-Сибирском, Ангарске, есть пять точек в Иркутске. Представленный ассортимент на 30% состоит из продукции нашей фирмы, все остальное мы закупаем в Москве, на ярмарках.

Торговля школьной одеждой – сезонный бизнес. Костюмы продаются с 15 июля по 31 августа, плюс еще 10 дней в сентябре – для тех, кто не успел выехать с моря. Кроме того, нельзя упускать из виду кадровые проблемы, о которых я говорила. Все это не дает возможности строить какие-то грандиозные планы по развитию сети школьных магазинов. Но мы развиваемся за счет другого направления – оптовой торговли, это более простой и удобный путь распространения нашей продукции.

«Основная проблема рынка в России – в отсутствии тканей»

– Каким сегодня стал мальчиковый костюм?

– Мы продолжаем шить костюмы-двойки. Они снабжены той же атрибутикой, что и взрослые костюмы. Любой мальчик хочет быть похож на своего папу, и костюм подчеркивает его взрослость.

Мы изменили посадку костюмов, они теперь более удобны, нет больше зауженных силуэтов. В них можно бегать, совершенно комфортно себя чувствовать.

– Вы шьете костюмы и для «нестандартных» детей?

– Да, у нас до пяти вариантов костюмов для нестандартных фигур. Мы уже давно начали заниматься разработкой изделий для полных детей. В нашем регионе эта проблема есть, и на такой спрос должно быть соответствующее предложение.

В этом году второй раз проводили статистические исследования на базе школы №76. В некоторых возрастных группах количество полных детей доходит до 30%. В группе риска прежде всего ребята с четвертого по восьмой класс – их грузят учебой, они очень привязаны к компьютеру. От такого сидячего образа жизни полнеют.

Мы стали разрабатывать модели для полных школьников и на сегодняшний день достигли неплохих результатов, хотя  в полной мере удовлетворить потребности нестандартных детей очень сложно.

– Сегодня школьная форма возвращается в учебные заведения. Есть школы, которые ваша фирма одевает?

– Нашими партнерами уже стали лицей №1 Иркутска и школа №23. Все остальные школы не одеваются у нас целиком. Некоторые думают, что придут к нам классом – и  мы весь класс оденем, но это ошибочное мнение. Фабрика – это все-таки не ателье, это конвейер.

Что касается возвращения школьной формы. Путин на совещании в Вологодском комбинате ставил вопрос о том, чтобы школьная форма на сто процентов производилась российскими фабриками.

– А это реально?

– Это очень маловероятно. В первую очередь, проблема в отсутствии рынка тканей по школьной форме. Сегодня основная масса людей привыкла ходить в поливискозных костюмах. Это тонкая, немнущаяся, дышащая ткань. Но рынка поливискозных тканей у нас в России нет.

Сложно говорить, что вся школьная форма может быть произведена в России. Сегодня 12 миллионов школьников, целая армия. Создан реестр производителей школьной формы, мы туда вошли, но нигде я не встречала оценки объемов, которые могут пошить российские производители.

– А новые предприятия в регионе возникают? Порог вхождения в швейный бизнес насколько высок?

– Возникают, конечно. Например, фирма «Николь» шьет форму для девочек. Интересные изделия, хороший модельный ряд. Порог вхождения по девочковой одежде довольно низкий. Небольшой бизнес можно организовать при определенных профессиональных склонностях. С мальчиковым костюмом гораздо сложнее. Тут необходимо очень дорогое влажно-тепловое оборудование. Все клеевые должны быть приклеены, прессование на каждом этапе должно производиться. Поэтому по мальчиковому костюму мы в области сегодня одни, у нас в этом производстве нет конкуренции. Чего нельзя сказать о продаже – везут, откуда хотят. И на сегодняшний день мы ничем не защищены, только улучшением сервиса в магазинах, постпродажного сервиса.

«Стараюсь работать с любыми людьми на уровне логики»

– Фирма сегодня насколько от вас зависит?

– От меня? Да ни насколько.

– Работает как налаженный часовой механизм?

– Конечно. Я считаю, что это неправильно, чтобы производство было завязано на личности руководителя.

– Как проходит ваш обычный рабочий день?

– Я приверженец дисциплины. Рабочий день должен длиться не менее 8 часов, иначе мне становится стыдно. Поэтому начинаю работать в 9 утра, заканчиваю в 6 вечера. Перерыв на обед у нас полчаса всего, по просьбам работников – женщины быстрее заканчивают работу, быстрее уезжают домой.

На производство я каждый день не хожу, достаточно редко там бываю. На производстве у нас есть технический руководитель, Лариса Владимировна Белоусова. Когда нужно мое вмешательство, она приходит, мы обсуждаем, принимаем решения.

Я занимаюсь другими вопросами – кадры, финансы, обучение персонала, мотивация. Невозможно упускать и те изменения, которые в целом в сфере происходят, в той же школьной форме. Если я не буду знать всех этих вопросов, будет сложно работать. Роль руководителя я вижу в том, чтобы ставить цели, задачи и контролировать их выполнение.

– Планерки проводите?

– Обязательно, каждую неделю, в пятницу, с 10 до 12 часов. Некоторые на это тратят утро понедельника, я предпочитаю пятницу, чтобы  с понедельника люди начали решать те задачи, которые мы поставили. Планерка – это обязательный элемент производства, возможность руководителей всех уровней, замов, специалистов ключевых направлений обменяться мнениями, озвучить проблемные вопросы, немножко, может, даже поругаться, пар выпустить.

– Вы жесткий руководитель?

– Не думаю. Смотря фильмы, слушая рассуждения моих знакомых об их руководителях, я нахожу, что нет. Вообще женский стиль руководства не предполагает такой излишней жесткости.

Я стараюсь с любыми людьми работать на уровне логики, если человек не понимает очевидных вещей, он становится мне не интересен. Я могу сказать раз, могу сказать два, но на третий раз уже думаю – может, он безнадежен?

– Отдыхать как любите?

– Раньше любила кататься на горных лыжах, теперь – на равнинных. В летнее время очень люблю заниматься цветами. Езжу отдыхать, примерно два раза в год, – и по Европе, и по России. Я очень уважаю наше санаторное лечение, мне кажется, оно лучшее в мире.

– Что бы вы пожелали тем бизнесменам, которые находятся в начале пути?

– Во-первых, нужно работать с очень большой отдачей. Молодежь у нас хорошая, но очень многие ребята не привыкли предъявлять к себе высоких требований. Они хотят получить моментальный результат, не вложив своего труда.

Важно и вдумчивое отношение к бизнесу. Нужен профессионализм в сфере финансов, экономики. А вообще никаких таких общих рецептов я бы и не давала. Да их и нет, наверное.

Анна Масленникова,
Газета Дело