Мебельный рынок, как и другие секторы экономики, накрыла волна кризиса. После рекордных продаж в конце 2014 года и начале 2015-го, когда, испуганные девальвацией, люди раскупали диваны, шкафы и матрасы, в отрасли наступила стагнация. Проблем немало: производство критически зависит от импорта, себестоимость продукции выросла, покупатели «затянули пояса». Тем не менее, кризис – не повод останавливаться в развитии, убежден генеральный директор компании «Сарма» Артем Спирин. О ситуации в мебельной отрасли и о своих планах он рассказал в интервью Газете Дело.

«Рынок на 85% зависит от импорта»

Артем Витальевич, мебельный рынок России просел в прошлом году до уровня 2005 года. На предметы мебели пришлось лишь 0,62% от общего числа покупок россиян. Статистика, прямо скажем, безрадостная.

– Но вполне объяснимая. Я сейчас не готов сказать, вернулся ли рынок к показателям десятилетней давности, но то, что он просел, – факт. Произошло это, в первую очередь, из-за волатильности курсов валют. Скачок доллара и евро повлек за собой рост стоимости материалов и, как следствие, – увеличение себестоимости выпускаемой продукции.

Мы настолько зависим от импорта? А как же импортозамещение?

– Что бы мы об импортозамещении ни говорили, факт остается фактом: рынок России очень зависит от курсовых показателей.

В мебельной отрасли мы практически на 85% зависим от импортных материалов, по моим оценкам. Даже то, что производится на территории страны, производится в большинстве своем из импортных составляющих.

Взять, к примеру, ЛДСП – ламинированную древесно-стружечную плиту, которую сейчас производят в России. Казалось бы, ну что там? Опилки! Но меламины – на 90% импортные, смолы – тоже. Линии, на которых это все производится, на 100% зарубежные. Поэтому, увы, мы целиком и полностью зависим от курсов доллара, евро. Как только они взлетели, себестоимость производства подорожала.

А конечные цены для потребителей насколько, в связи с этим, выросли?

– Конечно, прямо пропорциональной зависимости тут не было. Если бы цены поднялись настолько же, насколько выросли курсы валют, рынок бы просто встал. Поэтому всем пришлось ужать свою рентабельность. Импортные производители дефлировали, насколько могли, стоимость своих материалов. Часть затрат взял на себя отечественный производитель, умерили аппетиты продавцы. В итоге стоимость товаров увеличилась, по моим расчетам, процентов на 20.

Не обидно было терять рентабельность?

– Знаете, были времена, когда меньше чем за 100% бизнес даже и не рассматривался. Теперь мы приходим к европейским стандартам. Там люди работают с рентабельностью 10, 12, 13%. А 15% – это высший пилотаж. Эра сверхприбылей закончилась.

«Продажи взлетели – но на пару месяцев»

Рост себестоимости – это ведь только одна сторона медали. Есть еще покупатели и платежеспособный спрос, который в прошлом году сжался во всех отраслях. И мебельная не была исключением. Продажи шли хорошо, наверное, только в самом начале года?

– Да, и в декабре 2014-го, сразу после событий на валютном рынке. Тогда планы продаж перевыполнялись в два, два с половиной, а порой и в три раза.

Впечатляет!

– А тут все логично. Народ подумал и принял для себя решение: чем мои деньги будут дешеветь с каждым днем, лучше я их сегодня во что-нибудь вложу. У кого денег было больше, покупали землю, квартиры, автомобили. У кого поменьше – бытовую технику. Ни для кого не секрет, что некоторые брали по пять холодильников, по три телевизора. Смешно, конечно, но это было.

И мебельный рынок эта тенденция тоже не обошла стороной. Многие, например, понимали, что мебель нужна, но, вроде, можно бы и потерпеть еще полгода-год. А раз такая ситуация – бежим и покупаем сейчас! Поэтому розничные продажи взлетели, но на очень короткий промежуток времени. Буквально два месяца – и спрос спал.

Фото А. Федорова

Эти два месяца «сделали» вам год?

– Год вряд ли. То, что квартал мы закрыли одним месяцем, – такое было, да.

Но мы понимали, конечно, что вслед за этим всплеском продаж произойдет пропорциональный спад: человек же выполнил вою задачу, приобрел мебель, пока она не подорожала. Больше ему ничего покупать не надо, тем более цены пошли в рост.

Февраль, март, апрель 2015 года были достаточно тяжелыми месяцами. Рынок еще не устоялся, какой-то стабильности на новых отметках не произошло. Никто не  понимал, что будет дальше. Если кто-то и строил какие-то прогнозы, то это было гаданием на кофейной гуще, не более.

Во втором полугодии стало легче?

– Просто пришло понимание, что наступила новая реальность. И она надолго. Возврата к курсу 34-35 рублей за доллар, наверное, не будет никогда. Нужно уметь не то что приспособиться к ситуации, оптимизировав свой бизнес, но воспользоваться ей, увидеть новые перспективы.

Кризис – окно возможностей?

– Я не любитель термина «кризис», считаю, что он – в головах. И поступать с ним каждый бизнес может по-своему. Самый классический путь, по которому идут многие, – сократить расходы, законсервировать свое развитие, затаиться, переждать – а там видно будет.

Наверное, доля истины в этом есть. Но наша компания не сторонник таких методов. Мы, конечно, не прожектеры из серии «Нам кризис нипочем». Конечно, он влияет. Но сидеть и ждать, пока он закончится, не собираемся. Новая экономическая ситуация – хороший повод к другим темпам развития. Тогда можно будет не только пережить это время, но и выйти из него с другим лицом, с другими качественными показателями.

«Время развиваться»

Раз уж про развитие заговорили, может, поделитесь своими планами?

– Мы разработали стратегию на три года, поставили главную цель – войти в тройку лидеров отрасли по производству матрасов.

За счет чего? Увеличите мощности? Пойдете в новые города?

– И то, и другое. На 2016 год и на первое полугодие 2017-го у нас запланирована глубокая модернизация матрасного производства: полное обновление парка станков, приобретение новых высокотехнологичных линий, которые позволят нам оптимизировать затраты на производстве, сократить время производства одной единицы продукции, а соответственно – иметь более низкую себестоимость.

Объем инвестиций можете назвать?

– Порядка 60 миллионов рублей.

Это собственные средства или кредиты?

– И собственные, и, надеемся, банковские. Разумное использование кредитов только в помощь бизнесу.

А под географическим расширением что подразумеваете?

– Те лидеры рынка, которые есть на сегодняшний день, присутствуют на всей территории страны. То есть, по сути, географически им развиваться уже некуда. У них речь может идти только о том, чтобы увеличивать долю рынка на существующих территориях.

У нас ситуация другая. Сейчас «Сарма» присутствует на территории от Урала до Дальнего Востока. Западнее Екатеринбурга нас нет и не было никогда. Туда и пойдем. Думаю, не буду оригинален, если скажу, что 80% денег страны находится в западной ее части.

Кроме этого, мы работаем над ассортиментом продукции, в том числе, через партнерские договоры с другими мебельными компаниями. У нас есть свое производство матрасов, производство корпусной и мягкой мебели, но нужно еще расширяться. Потому что покупатель сегодня хочет комплексного подхода –  чтобы, обратившись в одну компанию, он получил весь пул услуг, который ему нужен.

Фото А. Федорова

«Спонтанные покупки – в прошлом»

Кстати, о покупателях. Расскажите, как их поведение в условиях «новой реальности» изменилось?

– Товары подорожали, доходы снизились – к чему это привело? Все очень просто и логично. Покупатель стал более избирательным. Если раньше ему было достаточно пояснения продавца в салоне о товаре, то сейчас он перероет весь интернет, изучит все возможные статьи, поймет принципы производства, отличия одного товара от другого и только после такого тотального анализа рынка выберет то, что ему нужно. Если уж он тратит деньги – то тратит, я бы сказал, очень дотошно.

А на ценовых предпочтениях как отразился кризис? Покупатели стали брать дешевое? Или на мебели и матрасах не экономят?

– На мой взгляд, стал размываться средний ценовой сегмент. Те, кто в большей степени почувствовали влияние кризиса, ушли в эконом-сегмент. Те, у кого доходы остались на прежнем уровне, предпочитают покупать товар более дорогой, более качественный, а стало быть – на более долгий срок эксплуатации.

На матрасах это очень хорошо видно. Мы производим матрасы на независимом пружинном блоке (более качественные и дорогие) и матрасы на блоке боннель. Если в 2013 году продажи были 50 на 50%, то сейчас мы продаем 60% матрасов на независимом пружинном блоке и 40% на боннеле. То есть происходит смещение в сторону более дорогого товара.

И в мебельном сегменте такая же динамика?

– В общем, да. Еще один тренд в поведении покупателей – ушел принцип спонтанных покупок. Его нет сейчас вообще в мебельной отрасли.

Из серии: «Ах, какой хороший диван! Беру»?

– Да-да.

Шел за телевизором, но увидел диван мечты, достал деньги из кармана – купил. Сейчас этого нет. С момента первой консультации до приобретения той или иной мебельной продукции проходит и два, и три, и даже четыре месяца.

«Кредитных» покупок тоже стало меньше?

– Конечно. Повальная кредитная истерия ушла. Люди стали более осознанно подходить к тому, чтобы брать кредит на ту или иную покупку, не хотят переплачивать. Да и банки сейчас осторожничают. Если в 2013-2014 годах доля покупок в кредит доходила в «Сарме» до 15%, то сейчас она составляет не более 5% от общего объема продаж.

«На рынке – ‘морская’ волна»

Компании «Сарма» 20 лет. За это время вы уже не один кризис пережили. Есть с чем сравнить.

– Да. Как говорится, не дай нам Бог жить в эпоху перемен. Но так уж получается, что именно в такую эпоху мы и живем: волна за волной – то один кризис, то второй.

Чем сегодняшний отличается от предыдущего?

– Сама суть остается той же: ослабление рубля, падение покупательской способности, увеличение себестоимости продукции – это основные факторы, которые были и тогда, и сейчас. Но текущий кризис, по моим ощущениям, будет более длительным.

Фото А. Федорова

Да, в прежние кризисы все как-то быстрее происходило. Быстро падали, быстро восстанавливались.

– Это как волна на Байкале – короткая, но высокая. В отличие от морской, которая поменьше, но более протяженная.

Сейчас, видимо, морская.

– Верно. А в 2009 году байкальская была.

И как скоро, по-вашему, на море наступит штиль? Когда роста мебельного рынка ждете?

– Мне кажется, 2016 год – середина этого сложного периода.

Сейчас все устоялось, рынок принял новые условия, мы понимаем, что курсы валют будут примерно в тех пределах, в которых они сейчас. Предпосылок для дальнейшего падения экономики я не вижу.

Так что в 2017 году ситуация должна измениться. Не в первом полугодии, потому что для мебельной отрасли это не сезон. Но со второго, думаю, наметится положительная динамика. Таковы мои прогнозы.

Что ж, проверим через год!

Анна Масленикова,
Газета Дело